почему?
– Я против смертной казни.
– Как и все мы, мистер Холл. У меня вышло несколько книг на эту тему. Пару десятков таких дел я вел сам. Зачем вы-то решили туда полезть?
– Я читал ваши книги. Просто хочу помочь.
Захлопнув папку, Гарнер швырнул ее на стол. В воздух вспорхнули клочки бумаги.
– Вы слишком молоды и неопытны.
– Думаю, вам придется изменить мнение.
– Послушайте, мистер Холл, одно дело посоветовать клиенту хорошее вино, и совсем другое – представлять интересы осужденного на казнь. В ваших руках жизнь и смерть человека. Это огромная ответственность, сынок. Во всяком случае, никак не развлечение.
Адам кивнул, но не произнес ни звука. Не моргая, он смотрел Гудмэну прямо в глаза. Негромко прозвенел телефон, однако никто не повернул к нему головы.
– Дело уже открыто? Или вы нашли фирме нового клиента?
– Дело Кэйхолла, сэр, – медленно выговорил Адам. Гудмэн подергал за кончик галстука.
– Сэм Кэйхолл указал нам на дверь. Неделю назад суд подтвердил, что он имеет право отказаться от наших услуг.
– Я ознакомился с точкой зрения суда. Но приговоренному необходим адвокат.
– Черта с два! Через три месяца душа его отправится в преисподнюю – с помощью адвоката или без таковой. Скажу откровенно: буду рад навсегда забыть о Кэйхолле.
– Ему необходим адвокат, – повторил Адам.
– Он сам представляет собственные интересы, причем делает это мастерски. Сам пишет ходатайства, заявляет протесты, сам роется в справочной литературе. По слухам, дает даже практические советы другим заключенным, правда, исключительно белым.
– Я от корки до корки изучил его досье.
Гудмэн водрузил очки на переносицу, задумался.
– Но это же полтонны бумаг! Зачем?
– Дело Кэйхолла меня словно околдовало. Я наблюдал за ним годами, читал все, что попадалось под руку. Вы спрашивали, почему я выбрал «Крейвиц энд Бэйн»… Так вот, откровенность за откровенность: с самого начала я горел желанием взять это дело на себя. Фирма ведет его pro bono уже восемь лет, если не ошибаюсь?
– Семь, но они похожи на двадцать. Общение с мистером Кэйхоллом – штука не из приятных.
– Охотно верю. Особенно если учесть, что почти десятилетие он провел в одиночке.
– Лекции о жизни за решеткой можете читать другим, мистер.
Вы в тюрьме-то когда-нибудь бывали?
– Нет.
– А я сподобился. Я видел камеры смертников в шести штатах. Когда во время нашей беседы Сэма Кэйхолла приковывали к ножке табурета, он осыпал меня ужасными проклятиями. Это нераскаявшийся грешник и законченный расист, ненавидящий окружающих. Он и вас возненавидит… если вы встретитесь.
– Я так не думаю.
– Вы юрист, мистер Холл. А юристов Сэм ненавидит больше, чем чернокожих и евреев, вместе взятых. Почти десять лет он смотрит смерти в лицо, считая себя жертвой заговора злокозненных адвокатов. Он два года мечтал отправить
