горды своим по достоинству оцениваемым трудом французские, итальянские земледельцы.
«А ведь Краюха – тоже Европа, – философствовал я вечером, сидя за чашечкой чая у телевизора. Жаль, очень жаль, что только на карте. Что же мешает ей и сотням, тысячам таких же деревень обустроить свой быт успешно?» – задавал я сам себе извечный вопрос. И не находил ответа. Да, длиннорукие, хитрые чиновники-воры, да вечное разгильдяйство, безответственность власти, да неумение русского крестьянина относиться к своим обязанностям прагматично и скрупулёзно. Конечно, всё это есть. Но есть и другое. Взять хотя бы новейшую историю России, двадцать первый век – век высоких технологий, неограниченных возможностей, свобод. Ну отдали крестьянам в пользование землю, каждому свой пай, по-настоящему отдали. Бери! Вот, пожалуй, и всё. Ах да! Вместе с земельным паем получил русский мужик в пользование очень дельный лозунг, брошенный в деревни каким-то мракобесом от перестройки. Лозунг ясный, словно солнышко в безоблачном небе: «Конкурируй!»
Петька Суконников долго и нервно смеялся, когда рассказывал обо всём этом. С его слов получалось, будто бросили его в чисто поле на хромой кобыле с плугом, и должен он, чтобы не прослыть лентяем, соревноваться – конкурировать, значит, – с западным фермером, сияющим улыбочкой из окошка новенького трактора «Джон Дир».
Хм, почему раньше я об этом не задумывался?! И представляя в уме всю мощь иностранного агрегата, мысленно сравнивая его с хромой кобылой, теперь продолжал раздумывать дальше: а они самоубийцы – русские мужички! В эпоху экономических войн самое лучшее, что их в дальнейшем ожидает, – рабство. Разве работать за миску похлёбки – это не рабство? Вообще, по законам рынка, неконкурентоспособные не выживают. А какой у нас цивилизованный рынок? Ха! Базар – обыкновенный, дикий, стихийный базар!
Совершенно неконтролируемые, нерегулируемые никем и ничем цены, всякие там заговоры компаний, чёрные рейдеры, налётчики, господа лентяи-чиновники и прочее, прочее, прочее. Нет, они явно самоубийцы, эти русские мужички! Какое счастье, что нашёл я ещё хоть что-то оставшееся от Краюхи!
С такими очень невесёлыми думами погасил свет и, щёлкнув пультом телевизора, лёг в кровать. Снились мне в ту ночь то Петька верхом на кляче, облачённый в богатырские доспехи с копьём наперевес; то улыбающийся, мордатый дядька в комбинезоне, машущий бейсболкой из раскрытого окошка трактора «Джон Дир». А ещё снились мне пустые дома и торчавшие из-под снега, хаотично разбросанные оскалы бетонных балок перекрытий – всё, что осталось от разбитых, разрушенных краюхинских животноводческих ферм. Будто вновь орды безжалостного хана Мамая, сметая всё на своём пути, промчались через мою малую родину!
Наутро проснулся сам не свой. Вдруг почему-то захотелось немедленно заколотить окна родной хаты и вернуться под сень цивилизации. А что тут делать?! В этих заброшенных, пустынных джунглях! Если бы они не были родиной, то, клянусь, так бы я и сделал. Но они ею были, есть и будут навсегда. Наверное, поэтому, как только вспомнилось
