идти быстрее.
По вечерам, лежа в ванне, она приходила в себя.
«Нет, так не может дальше продолжаться», ― думала Богданова.
В этот Новый год она твердо пообещала себе покончить с мишурой, отравляющей существование похуже отчетов. Начать она решила с того, чтобы все-таки рассказать о своем недуге Ларе, универской и единственной постоянной подруге. Именно Ларе Анька обычно доверяла свои тайны. Только она была в курсе, что в свои двадцать пять Богданова оставалась девственницей.
***
– Анька, it’s a miracle! ― довольная Лара сидела напротив и едва не хлопала в ладоши от восторга. ― Нет, ну серьезно, рождественское чудо, ты не находишь?
– Я блюю на Новый год, ― угрюмо поправила Богданова, ― не на Рождество. И, по-моему, это не чудо, а наказание.
– А, по-моему, это знак. Ой, повторите, пожалуйста, ― Лара кивнула на бокал продефилировавшему мимо официанту. Для встреч подруга предпочитала выбирать исключительно те заведения столицы, где на бранчи подавали безлимитное игристое: ― А ты чего?
– Не хочется, ― Анька взглянула на пузырьки и поморщилась.
Традиционные атрибуты праздника теперь в большинстве случаев вызывали у девушки рвотный рефлекс.
За окнами хмурился Китай-город. Несмотря на близость Нового года, декабрь нынче усиленно косплеил март. Редкие прохожие семенили по тротуарам, собирая носами ботинок серую морось.
– Нет, ну подумай серьезно, ― раз, и изящная креманка из-под напитка стала пустой, ― тебе нравится твоя жизнь? Нет! ― ответила за подругу Лара. ― Работа у тебя сволочная, так? Начальница ― мразь еще та. Мать ― тиран!
– Давай только не сегодня, и не про маму, ладно? ― С момента их сближения и внезапно зародившейся еще на первом курсе дружбы Лара любила порассуждать о тирании Анькиной родительницы. Богданову эти слова и мысли уязвляли. «Просто в твоей семье о тебе никто не заботился», ― думала она про подругу.
– Тиран, вот даже не спорь! Ань, ну честное слово, ты же всю жизнь как под железным колпаком: шаг вправо, шаг влево ― расстрел, разве нет? Ты вообще когда-нибудь что-то выбирала сама? Не как мама сказала, а как ты решила. Ты сама ― извини, конечно, за резкость ― что-нибудь вообще чувствовала, желала?
Богданова вздохнула.
– Что и требовалось доказать. Правда, я даже не удивлена, что ты блюешь на Новый год. Если бы я жила такую жизнь, как ты, я бы вообще, наверное, блевала каждый день перед сном и не мишурой, а чем-нибудь похуже.
За столом повисла неловкая пауза.
Анька отвернулась к окну, ладонью стиснула тканевую салфетку. Внезапно девушке стало очень жалко себя.
– Ань, ты чего? Не каждый день, конечно, ― это я переборщила, ― только раз в квартал, окей? ― Лара потянулась через стол и примирительно погладила Аньку по плечу.
– Но, кстати, по поводу чувств, это мысль… Блин, Ань, а вдруг ты последняя девственница
