человеческой ипостаси. Ещё и с обычными животными справлялся.
– Странно, на счётчике показывает ноль. Волчица совсем не фонит. У неё печень состоит из двух равных половин. Они отделены друг от друга. Две воротные вены и две печёночные. А должно быть по одной. Чудеса.
– Главное, чтобы эти чудеса меня завтра не покусали. Вот это я понимаю, а в медицине нет. Надевай намордник и доделывай работу. Там братишки пришли. Пойду к ним.
Выйдя на улицу, я показал, какую клетку везти. Братья положили все части на тачку и покатили. Перед этим пререкались, что не место зверю в доме. Я не стал их слушать. Сам не понимаю почему, но хотелось спасти Бельчонка. Как-то по-мужски. Пусть лучше будет Белоснежка.
Через час волчица уже лежала на мягкой подстилке в клетке, которую поставили в угол комнаты и закрепили к батарее. Я постоял рядом несколько минут и пошел в душ. Нужно вымыться полностью.
Вскоре в гости заявились родители. Они жили отдельно. Все молодые оборотни в двадцать лет отделялись. Кто-то заводил семью. Кто-то просто жил в своëм небольшом доме, присматриваясь, кого бы взять в пару. Домики были почти под копирку, в два этажа. На первом этаже: кухня, большая уборная, гостиная и гостевая спальня. На втором ещё четыре спальни. Я занял спальню на первом этаже. Отчего-то так казалось удобнее.
– Привет, мам, пап, – поздоровался, слегка склонив голову на бок и глядя на то, как родители снимают верхнюю одежду.
– Привет, сыночек, – мама подошла и чмокнула в щëку.
Мама, несмотря на свои пятьдесят лет, была хороша собой и на свой возраст не выглядела. Чëрные волосы закрывали голые плечи и струились до талии. Фигура ладная, стройная. В своëм коротком платье с вырезом-лодочкой она смотрелась шикарно.
Отец был старше матери на три года, но тоже не утратил шарма. Ни одного седого волоса. Подтянутый, спортивного телосложения. Оборотни живут долго и, соответственно, стареют медленнее, чем обычные люди.
– Привет, сын. Когда ты уже женишься? Тридцать один год, а всё холостой, – с улыбкой сказал отец.
– Не нашёл ещё ту единственную, – весело хмыкнул я.
– Зато белую волчицу в лесу нашёл. Где она? Мы пришли посмотреть, но во дворе её нет.
– Доложили уже? Коля сказал: её в тепло нужно. Она в моей спальне. Идëмте.
Я шагнул вперед. Родители двинулись следом. Тихо зашли в комнату и встали у клетки.
– Не думаешь, что это не лучшее решение – поселить её здесь? Почему не в холле? – шепнул отец.
– Я должен видеть, что ей хуже не стало. Волик уезжает, но сказал, что я могу звонить в экстренных случаях, – так же шепотом ответил я.
– И всё равно спальня – не место для зверя. Вот если бы ты себе кота завел? – шикнула мама.
– Ничего. Николай ей намордник и ошейник нацепил. На улицу буду выводить. Я не знаю, почему у меня такое странное чувство к Белоснежке: хочется её защитить. И пахнет она парфюмом каким-то. Коля вроде обмыл её, но запах остался. Пойдëмте пить
