вершить преступление. Причина была не сказать что бы значимая, но для его узкого юного мировоззрения она была просто гигантской и занимала все его мысли на протяжении нескольких лет сряду.
Он влюбился впервые в своей жизни. Как-то раз он шёл с этой девочкой его возраста, гуляя по парку. Мимо шли хулиганы, один из которых был постарше, а второй, хотя и ровесник, но комплекции переспелой, по силам превосходящий юнца немало. Девочка была знакома с ребятами хулиганами, да и юноша тоже, – ведь все они учились в одной школе.
Никто из них не поздоровался друг с другом, а ровесник нашего юноши, идя навстречу паре и поравнявшись с ними, хлопнул ладонью по пятой точке школьницу, разумеется понимая и логику поступка и перевес в силах. Хулиганам вообще свойственно «доказывать правду» только когда они несомненно превосходят в силах.
Мальчик, идущий в паре с этой девочкой, никак отреагировать не посмел, – и это был его крах, потому что не из одной трусости он не посмел «заступиться», а дело было ещё и в том, что знаком он с этой девочкой был буквально неделю. До сего момента судьба не предоставляла ему испытания проверить свой дух на смелость, – так что невозможно было ответить на такой вопрос, струсил он всё же побоев в ответ со стороны врагов или же сдержался исходя из здравого смысла.
Девочка после шлепка по ней ладонью немного покраснела и стыдливо улыбнулась; хулиганы тоже по-змеиному зашипели о чём-то между собой, улыбаясь, и пошли далее. Если б юнец не оказался в таких тисках – с одной стороны возвышенное чувство, а с другой чувство чести и достоинства, – то он бы в состоянии был рассудить, что неизвестно вообще в каких отношениях находится девица с хулиганами, раз они позволили себе такую выходку и раз она засмеялась (хотя и со стыдом), а не обматерила их в гневе, и чем в силах была бы заступиться сама за себя, за свою девичью честь, если бы хотела; но она кокетливо усмехнулась, а виноват по всем понятиям остался её спутник. Ну и если уж говорить доконца и предположить, что и она испугалась побоев или позора в перспективе после гневной какой-нибудь своей реакции – то чем она-то лучше и чище? Разумеется тем, что она по природе слабее, а слабому как бы и не стыдно быть трусом и уступать кому ни попадя марать собственную честь.
Через неделю, и даже чуть меньше, пара рассталась. Девочка сначала проявляла такой неподдельный интерес к мальчику, а внезапно вдруг стала так холодна к нему и даже раздражительна. Мальчик конечно не знал что у неё на уме и в чём причина её сурового отношения к нему, но неразвитый ум его видел ясно только два этих факта: этого ублюдка, который надругался ради забавы (и мальчик этот кстати действительно должен быть ублюдком, то есть незаконнорожденным, судя по его беспризорности) и видел он тот факт, что «дама» должно быть оскорбилась, раз её ухажёр не заступился за неё и не надавал пощёчин дуракам втрое сильнее его.
Если неделю назад он был влюблённым благородным человеком, то теперь тиски его сковали совсем другие и не менее крепкие – это тиски разбитого сердца, отвергнутого обожаемым предметом, а вторая губа тисков заключалась теперь в клейме труса, позором для себя и для всего Мира. Сложно сказать какая губа в этих тисках давила и мучала сильнее, ясно только одно, что и каждая по отдельности давит человека невыносимо.
*
Многие люди говорят, что по-настоящему влюбляются только раз в жизни. Это неправда. Но вот то, что первая любовь самая сильная, это наверно так.
Пара мальчика и девочки не восстановилась и так же мстить юнец не стал. Он прожил в этом аду, беспрерывно страдая, три года, и наконец решил, что злодея нужно убить. Эти непрекращающиеся мучения уже одни могут свидетельствовать о силе первой любви, ведь как он не терял надежды за эти годы о воскрешении их любви с девочкой, также его и мучало то оскорбление, – этот парень, оскорбивший объект его любви, превратился для него в настоящего дьявола, в сильного и могучего, знающего наверно его мысли и слабость.
Оружия ему взять было абсолютно негде, ножом он убивать не хотел. Ему почему-то мерещился именно выстрел, может быть как-то странно ассоциирующийся с тем мелким поганым хлопком по мягкому месту подруги – неизвестно, но может быть причина в этом. Хотя немало и даже очень много поклонников огнестрельного оружия у нас в обществе среди людей взрослых; ведь сколько фильмов снято по одной лишь теме – выстрела! Нет, не только глупые заокеанские фильмы сняты на одном этом мотиве, а и даже очень умные фильмы так сильно романтизируют выстрел, этот смертоносный щелчок, что кажется выкинь из фильма всю его интригу, весь его сюжет, и оставь те места, где убивают человека, стреляя в него, то мало что изменится.
Неразумный наш юнец успел посмотреть фильм великого нашего Балабанова Брат – второй фильм, – ничего из него не понял, кроме пожалуй крутости человека с огнестрелом. Балабанов сам был в своей идеологии никем иным как мстителем, и популярнейший фильм его сыграл как бы в кассу юнцу. Известно ведь как герой этого шедевра собирает самодельный пистолет,
