из этого противоречия легко найти. Можно предположить, что сотрудники Академии ошиблись, идентифицировав «Колерцкого» (Колчицкого) как автора «Дневника» из-за его польской фамилии. В том же перечислении участников Виленского съезда 1656 г. назван и другой переводчик Посольского приказа – Кристоф Боуш[37]. Именно он, как уже говорилось, видится идеальным претендентом на роль автора нашего источника. Биография Боуша, которую можно проследить, во всяком случае для периода после 1654 г., обнаруживает большое количество совпадений с предполагаемым жизненным путем автора «Дневника». К реконструкции этой биографии – в чем-то исключительной, а в чем-то, напротив, вполне типичной – нам и предстоит обратиться.
Кристоф Боуш: имя, язык, происхождение
Немецкое имя Боуша – Кристоф – известно исключительно из «Дневника». В документации Посольского приказа он упоминается под своим православным именем Василий, иногда также как «Василий Якимов сын Боуш»[38]. Его фамилию приказные подьячие часто записывали также как Бауш и, иногда, Баушев. Сам переводчик, однако, предпочитал вариант через «о». Это со всей очевидностью явствует не только из «Дневника», орфографию которого мог исказить переписчик, но и из двух несомненных русских автографов Боуша – расписки в получении прибавочного хлебного корма от 28 января 1662 г.[39] и крестоприводной записи об отсутствии у него поместий от 5 августа 1663 г.[40] Выписка «на пример», сделанная в Посольском приказе в 1673 г., называет Боуша курляндцем[41]. Иных указаний на его происхождение в русских источниках нет, поэтому в справочной литературе это свидетельство не ставится под сомнение. Единственный известный автограф Боуша, выполненный латиницей – поручная запись от 24 августа 1655 г. за некоего жителя Велижа Ивана (Яна) Казимирова сына Свидерского, перешедшего в царское подданство и православную веру, – воспроизводит, однако, полонизированную версию его имени (Wasilej Bohusz rękę przyłożył), переданную приказными подьячими в русском тексте документа как Богуш[42].
Начиная с первых лет работы в Посольском приказе и до своей смерти Боуш работал с тремя языками – немецким, польским и латынью. Несомненно, все эти языки, равно как и русский, автор «Дневника» знал превосходно. Кроме того, Боуш в какой-то степени владел распространенными в Балтийском регионе немецкими диалектами. Так, в феврале 1661 г. он экзаменовал взятого в плен под Дерптом Федора Лопова, который пытался поступить в Посольский приказ в толмачи цесарского (немецкого) языка, и установил, что тот знает лишь «лифляндский язык», т. е. один из местных немецких диалектов. Это, впрочем, не помешало Лопову получить искомое место, и в том же году начать в приказе успешную карьеру уже в качестве золотописца – мастера миниатюры и художественного оформления документов[43].
Записки иноземцев, сталкивавшихся с Боушем во время их
Краткие биографические справки о нем см. в изд.:
РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1669 г. Д. 8. Л. 121; Россия и Пруссия в середине XVII века. Т. 1: Посольская книга по связям России с Бранденбургско-Прусским государством 1649–1671 гг. / сост. П.И. Прудовский. М.: Древлехранилище, 2013. С. 273, 274.
РГАДА. Ф. 138. Оп. 1. 1661 г. Д. 2. Л. 71.
Там же. 1662 г. Д. 10. Л. 137.
Там же. 1673 г. Д. 5. Л. 36.
РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Стб. 265. Л. 302–302 об. Сердечно благодарю К.А. Кочегарова за указание на этот документ.
См.:
