относятся к людям.
Само собой, я не вовсе лишен знакомств. Поначалу даже постоянно заводил новые, во всяком случае – пока не познакомился с мсье Байуном. «Человеком раннего лета» назвал он меня при первой нашей встрече. Люди раннего лета никогда не остаются в одиночестве. Ведь лето, сказал он, всегда простирается перед нами, а зима – позади.
Поэтому теперь, когда его нет, я снова буду заводить знакомства. Невзирая на мое молчание. Некоторые пассажиры заговаривают со мной, когда, к примеру, мы сидим в ресторане. Я, правда, теперь бываю там редко. Может, я и там ищу только намеков на мсье Байуна. Не перешло ли что-то от него – на них. Я знаю, что это неправильно. Это отягощает новые знакомства. Но, так или иначе, вести разговоры – изнутри Сознания – с нормальными людьми едва ли возможно. Поэтому они вскоре отдаляются от меня. Я, со своей стороны, так же быстро в них разочаровываюсь. Мне не хватает на них терпения. Только между мсье Байуном и мной взаимопонимание возникло сразу же. Так это и оставалось до самого конца. Пока и он тоже не отдалился.
Это опять-таки только слово – «конец». Как если бы окончание было внезапным. Как если бы все на самом деле не истекало, очень медленно. Даже если наращивается не только Сознание, мы все – по нарастающей – становимся более легкими. В конце мы как ручеек, впадающий в море. И пусть никто не рассказывает мне сказки, будто от мсье Байуна там что-то еще сохранилось. В море никаких душ нет. Оно само – душа.
В похоронном автомобиле уехало что-то, чего прежде в таком виде не существовало.
Многие пассажиры – примерно мои ровесники, некоторые даже старше. В том, как они пьют в лаунж-холле свои коктейли, проглядывает их желание – в последующие дни и недели в любом случае получать удовольствие. Тут же стоят серебряные барышни. Они держат на серебряных подносах уже следующие бокалы. Однако мсье Байун с этим не согласился. С тем, значит, что барышни здесь для всех. А именно: он сказал, что их видел только я. А вы разве нет? – спросил я, поскольку тогда я еще говорил. Я их больше не вижу, ответил он, с ударением на «больше». Они нас просто приветствуют своими сокровенными жемчужинами. От такой формулировки он невольно сам рассмеялся, с сигариллой в зубах. Эти глаза, спросил, разве не поразили вас?
Не скажи он такого, я в конце концов принял бы упомянутых барышень за галлюцинацию. И действительно, я их потом ни разу не видел. Когда я заговорил с одной из них, она промолчала. Но все же искренне улыбнулась мне. Чудными большими глазами.
Иногда я обнаруживаю среди пассажиров какую-нибудь семейную пару, помоложе. Тогда я думаю, что им не довелось иметь детей. Круизы – вещь дорогая, во всяком случае для тех, кто в конечном итоге отправится восвояси.
«Конечно», «конец», «конечные люди». Сквозь наши привычные выражения промелькивают летучие тени. Для переходов у нас вообще нет слов. Это, само собой, связано среди прочего и с тем, что после нескольких недель на море ты едва ли способен замечать переходы. Не
