вечером нас ждёт Бурхардт. Записку с уведомлением об этом принёс посланный унтер. Глаза у него бегали, и весь он был какой-то запыхавшийся. Я присмотрелся – так и есть: правая скула слегка припухла, а костяшки на правом кулаке содраны. Конечно, эка невидаль – следы свежего мордобоя у моряка; я позволил себе поинтересоваться, в чём дело? Выяснилась интересная деталь – возле самого дворца хедива Кондрат Филимоныч – так звали бравого кондуктора, – почуял за собой соглядатая. Туда он добрался без помех, вызвал знакомого служителя, дождался немца-архивариуса и, как и было велено, передал депешу. А вот обратно… поначалу следом за ним увязался тащился скрюченный араб в грязной полосатой абе. Кондуктор сперва не обратил на него внимания; публика на улицах Александрии – сплошь арабы, абы которых не знали не мыла, ни стиральной доски с того момента, когда впервые были надеты. И при том – половина этих одеяний имели полосатую расцветку. Подозрительный араб шёл за русским моряком не скрываясь, и Кондрат Филимоныч решил принять меры: дождаться шпика за углом и начистить ему наглую арабскую рожу. Что и было немедленно проделано; на вопли единоверца сбежалось ещё пяток соплеменников. Численный перевес не помог: – разогнав магометан кстати подвернувшейся оглобелькой от арбы, унтер отправился по своим делам – к снятому для экспедиции особняку. Куда и прибыл через полчаса, но уж не в одиночку – по пятам за ним следовала толпа арабов. Сопровождающие орали не по-русски, угрожали и швырялись всякой дрянью, не рискуя, впрочем, приближаться.
Кондрат Филимоныч готов был голову дать на отсечение, что среди них есть тот самый, первый соглядатай – он-де узнал его по разорванной надвое абе и перекошенному битому рылу. С таким авторитетным заявлением спорить было трудно – память на лица у кондукторов парусного флота крепкая, поди иначе запомни в толпе матросиков провинившегося! Так что выводы получались неутешительные – едва мы успели ступить на улицы Александрии, как нас уже вычислили и выпасли – и наверняка не с добрыми намерениями. Но, делать нечего; оставив Антипа с казачками стеречь дом, мы втроём – ваш покорный слуга, доцент Евсеин и бдительный кондуктор[28] – зашагали по направлению к дворцу хедива. Садыков отсутствовал, он отправился по делам службы к консулу, где и намеревался задержаться на пару часов. На всякий случай мы оставили записку: как только освободиться – пусть берёт вооружённых казаков и ждёт нас возле дворца хедива. Сам не знаю, зачем я отдал это распоряжение; после истории со слежкой за кондуктором меня стали грызть смутные предчувствия.
Хранитель собрания хедива встретил нас с распростёртыми объятиями. Он являл собой столь разительную картину с недоверчивым, язвительным учёным, которому нас представили почти год назад, что я даже усомнился – а не подменил ли кто-нибудь злонамеренный уважаемого герра
