движут совершенно иные мотивы.
Он удивленно приподнял брови.
– Вы просто хотите вернуть Ашравана, – продолжила Шай. – И отказываетесь признавать, что потеряли его. Вы любили его как сына… Любили того молодого человека, которого воспитывали как будущего императора и в которого верили, даже когда он сам в себя не верил.
Гаотона отвел взгляд.
– Но если у меня полностью получится возрождение, все равно он будет уже не тем Ашраваном, которого вы знали. Вы ведь это понимаете?
Гаотона кивнул.
– Но… хорошая имитация может оказаться не хуже оригинала, – продолжила Шай. – Вы из фракции «Наследие». Вы окружаете себя фальшивыми древностями и копиями давно утраченных произведений искусства. Поддельный император не будет сильно отличаться от ваших любимых подделок. А еще… вам хочется знать и помнить, что ради него вы сделали все от вас зависящее.
– Как тебе удается? – тихо спросил Гаотона. – Я краем уха слышал, какие разговоры ты ведешь с охранниками. Ты знаешь всех по именам, и тебе даже известно, как живут их семьи, что любой из них любит и что делает по вечерам… И всеми этими сведениями ты обзавелась, просидев несколько месяцев взаперти?
– Люди, согласно своей природе, пытаются овладеть всем, что их окружает. – Шай, поднявшись, взяла другую печать. – Люди строят стены, защищаясь от ветра, и крыши – от дождя. Люди приручают стихии, подчиняют саму природу своей воле и мнят себя всесильными.
Правда состоит в том, что, поступая таким образом, люди лишь заменяют одну воздействующую на них среду другой. И к примеру, вместо ветра на них уже влияют возведенные ими же самими стены. Человеческие пальцы касаются всего, до чего способны дотянуться. Люди ткут ковры, выращивают пищу, и поэтому каждая вещь в городе, которую мы видим и чувствуем, является результатом чьего-то воздействия.
Мы верим, что способны управлять людьми. Но это самообман, если мы не понимаем людей. Управление окружающей средой не сводится к защите от дождя или ветра. Оно заключается и в знании того, почему служанка проплакала всю ночь или почему охранник постоянно проигрывает в карты. Или почему работодатель нанял именно вас, а не кого-то другого.
Гаотона смотрел, как Шай садится и протягивает ему печать. Неохотно закатав рукав, он сказал:
– Похоже, мы недооценили тебя, девушка. И даже наша предельная осторожность в отношении тебя окажется в итоге недостаточной.
– Весьма возможно, – сказала она. – А теперь сосредоточьтесь. – Шай приложила к его руке печать. – И скажите, почему вы с детства ненавидите рыбу.
День семьдесят шестой
«Мне уже пора, – думала Шай, пока клеймящий делал на ее руке ежеутренний надрез. – Сегодня. Сегодня я отсюда наконец-то удеру».
В другом рукаве ее сорочки была припрятана бумага – внешне точная копия тех, что приносил с собой клеймящий, когда приходил раньше обычного.
Двумя днями ранее Шай заметила
