сначала следы зайцев, а потом и лося, не говоря уже о многочисленных следах различных птиц.
– «А жизнь-то продолжается!» – опять обрадовался Егор Алексеевич, из головы которого уже полностью выветрился вчерашний хмель.
Обойдя пруд по восточному берегу, пройдя через две дамбы, четыре лыжника и собака углубились в лес, пожалуй, на самый красивый отрезок лесопарковой лыжни, пройдя по ней почти вдоль речки Чечеры и её правого притока до угла пруда «Блюдечко», снова повернув на север, к даче свояков.
Варвара с непривычки уже подустала. Поэтому на развилке у молодого ельника они и разделились, тепло распрощавшись. Варвара, Егор и собака понуро поплелись в свою сторону, а Кочеты полетели в свою, пока на юг.
Довольные проведёнными сутками, Платон с Ксенией резво покатили в сторону своего дома – вниз, через лесопосадку, сначала к «Блюдечку». Но впереди их ждал очередной завал, но самый красивый, живописный из всех ими в лесу виденных. И Ксения опять не удержалась от фотографирования.
Видя, как тихой сапой через дебри молодняка крадётся Платон, Ксения вдруг вспомнила про кошек:
– «Интересно, а как там без нас наши киски?».
– «Наверняка греются на лоджии под солнечными лучами!» – попытался успокоить её оптимист.
– «Так это, если Кеша их выпустил!?» – внесла точность реалист.
– «А если нет, то ждут от нас виски!» – пошутил реальный оптимист.
Вскоре супруги свернули на привычную лыжню и, продираясь сквозь завалы и объезжая самые непролазные из них, неспешно залызгали к дому.
Вдруг тишину леса пронзил удивлённый вскрик жены:
– «Платон, смотри! Опять набухшие почки под слоем льда! А у другого пруда я видела и березовые серёжки во льду! И тоже готовые распуститься!».
– «Да-а! Здорово! Они под слоем льда, как в защитном коконе! Им там тепло! Да и Солнце их через льдинку, как через призму, сильнее греет!».
И Ксения надолго прервала их лыжный поход, разглядывая и выбирая натуру поинтересней. И нашла!
Она фотографировала набухшие подо льдом почки на ветках с разных ракурсов, пытаясь найти более интересное положение. Жена так увлеклась процессом, что замерзающий муж невольно принялся сочинять.
Увидев очередной снимок, Платон не удержался от стихотворного комментария к нему, удивив и даже смутив Ксению:
– «Но жизнь восставала, как пенис, к оргазму природы стремясь!».
– «Ну, ты, как всегда, о… бане!».
– «Вообще-то не помешает! А то я что-то стал замерзать!».
Супруги вернулись домой полные впечатлений, которых хватило бы им надолго.
Но следующий день, 8 января, суббота, принёс им новые, не сравнимые с прежними, положительные эмоции.
Только Платон успел принять душ после очередного лыжного забега,
