здесь ничего не поделаешь. Нам ничего не остается, как отправить почтальона до ближайшей станции еще за парой лошадей и подождать здесь, в карете, пока он вернется.
– Чтобы тем временем нас здесь совсем занесло снегом? В таком случае я предпочитаю пешком отправиться на почтовую станцию.
Освальд оценивающим взглядом окинул дорожный костюм своего спутника, больше пригодный для железнодорожного купе или удобного экипажа.
– В этом костюме ты хочешь пройти по лесу, где на каждом шагу можно по колени завязнуть в сугробах? Да и вообще ты простудишься здесь на резком ветру. Возьми мой плащ!
С этими словами он снял с себя плащ и накинул его на плечи графа, энергично, но тщетно пробовавшего сопротивляться.
– Оставь, а то ты окажешься совершенно не защищенным от метели.
– Мне это не повредит. Я не неженка.
– По-твоему, я неженка? – спросил задетый за живое Эдмунд.
– Нет, ты только избалован! Но теперь в любом случае необходимо принять какое-нибудь решение. Или мы останемся в карете и отправим почтальона, или попытаемся идти дальше пешком. Решай скорее, что будем делать.
– Ах, если бы ты не был так ужасно категоричен! – со вздохом промолвил Эдмунд. – Ты постоянно ставишь передо мной эти «или – или». Разве я знаю, можно ли пройти пешком?
Здесь разговор был прерван. Невдалеке послышалось фырканье лошадей, и сквозь туман и завесу падающего снега можно было различить вторую карету. Сильные животные сравнительно легко преодолевали трудности пути, но и они вынуждены были здесь остановиться. Кучер потянул вожжи, посмотрел, покачав головой, на препятствие и нагнулся к окну кареты. Его сообщение, по-видимому, было немногим более утешительно, чем сообщение почтальона, и принято так же нетерпеливо, потому что звонкий молодой голос, отвечавший ему, звучал сердито:
– Как бы то ни было, Антон, мы должны проехать.
– Но что же делать, барышня, если про-ехать нельзя!
– Глупости! Это необходимо. Я сейчас посмотрю сама.
Дверца кареты открылась, и из нее выскочила очень молоденькая барышня. Очевидно, она была прекрасно знакома с мартовской погодой в горах, так как ее костюм был совсем зимний. Опушенный мехом жакет облегал стройную фигуру в темном дорожном платье, и густая вуаль, прикрепленная к шляпе, почти совсем закутывала голову. Казалось, ее очень мало трогало, что она почти по щиколотки утопала в мягком снегу; она храбро сделала несколько шагов вперед, но остановилась, заметив впереди себя другую карету.
Оба мужчины также обратили на нее свое внимание. Правда, Освальд бросил лишь беглый взгляд на вновь прибывших и все свое внимание снова обратил на свое критическое положение, зато Эдмунд сразу потерял к нему всякий интерес. Предоставив все своему спутнику, он в следующее мгновение очутился возле незнакомки и среди снежных сугробов поклонился
