его ограниченности, отметил, как удивительно отличается покойный от того человека, который, надменный и всевластный, с глазами, полными чарующей жизненной силы, выехал отсюда с грохотом в своей позолоченной карете на Паллианову дорогу. Люди, ненавидящие Каллиана Публико, едва ли узнали бы его сейчас, когда он лежал, словно разбитая бочка из-под ворвани. Роскошный плащ почти сорван, пурпурная туника перекручена, лицо потемнело, язык высунут из широко раскрытого рта. Полные руки воздеты, словно в жесте отчаяния. На толстых пальцах сверкают перстни с драгоценными камнями.
– Почему же не сняли перстни? – озадаченно пробормотал стражник.
Он вздрогнул и замер, и волосы на затылке встали дыбом. Сквозь шелковый занавес, скрывавший один из множества дверных проемов, выступила чья-то фигура.
Арус увидел молодого человека сильного телосложения, обнаженного – если не считать набедренной повязки и высоких, до колен, шнурованных сандалий. Кожа его была такой загорелой, что казалась навсегда сожженной солнцем пустыни. Арус с тревогой осмотрел его широкие плечи, крепкую грудь и мускулистые руки. Один взгляд на угрюмое лицо и высокий лоб – и стало ясно, что этот человек не немедиец. Под пышной гривой спутанных черных волос горели опасные синие глаза. В кожаных ножнах на поясе висел длинный меч.
Арус почувствовал, как мурашки побежали по коже. Он обхватил свой арбалет и подумал, не всадить ли без излишних проволочек стрелу прямо в грудь чужаку, но затем ему пришло на ум: а что будет, если первый выстрел не окажется смертельным?
Чужак рассматривал труп скорее с любопытством, чем с удивлением.
– Почему ты его убил? – нервно спросил Арус.
Незнакомец отрицательно покачал головой.
– Я не убивал, – возразил он, выговаривая немедийские слова с варварским акцентом. – А кто он?
– Каллиан Публико, – ответил Арус и слегка отодвинулся.
В синих глазах промелькнула искра интереса.
– Хозяин дома?
– Да.
Осторожно двигаясь назад, Арус добрался до стены, схватил шелковый шнур и сильно дернул. На улице пронзительно зазвенел колокол, из тех, что можно увидеть перед всеми магазинами и общественными зданиями. Они предназначались для того, чтобы поднимать тревогу.
Незнакомец вздрогнул.
– Зачем ты это сделал? На звон сбегутся стражники.
– Я стражник, негодяй! – заявил Арус, собрав все свое мужество. – Стой, где стоишь! Если только двинешься, я всажу стрелу прямо в сердце!
Он тронул пальцем спусковой механизм арбалета. Четырехгранный наконечник стрелы был направлен прямо в широкую грудь собеседника. Незнакомец нахмурился еще больше. Он не выказывал страха; он как будто размышлял, последовать ли приказу или все-таки рискнуть и напасть самому. Арус облизал пересохшие губы. Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел, как решение
