инглишь свободный, хотя акцент, конечно, тот ещё.
– Иди ты! – восхитился парень, – Вот совсем свободный? А… если перевести понадобиться?
– С самиздатом и всякой нелегальщиной не связываюсь, а так – подходи, гляну. Всё, давай…
– Погодь! А это… билеты?
– Будут если – принесу, по госцене, – отвечаю уже в проходе, – а нет, так извини! Я в этой движухе сошка мелкая. Всё, бывай…
Отмахнувшись от вопросов в спину, ссыпаюсь по лестнице вниз и спешу к проходной. Чёрт его знает… вряд ли стукач, но на всякий случай – берегусь! Да и вообще… глупость это несусветная, на «Трёхгорке» билетами барыжить!
Фарцы, в её классическом понимании, избегаю всеми силами, а на заводе, да будучи несовершеннолетним и не той национальности… я вас умоляю! Привлекать внимание органов и подсаживаться на крючок, это вообще глупо, да и… было бы ради чего!
Подставляться ради шильдика на жопе – последнее дело, да и вообще… мне важнее не деньги, которые я, собственно, и не смогу потратить в советских реалиях, а связи. Да не только здесь и сейчас, но и сильно потом…
Поглядев на часы, я ускорил шаги, проскочил проходную, и через несколько минут уже ехал в автобусе. Несколько остановок, и…
Стоит, ждёт обещанного билета. Совсем ещё молодая, но узнаваемая.
– Валерия? – спрашиваю для порядка, уже зная ответ, – Добрый день!
Отец пришёл с работы, когда я возился на кухне с ужином, обжаривая на большой сковороде макароны со всякими разностями, остатки которых нагрёб в холодильнике.
– Ух ты! – восхитился он, проходя на кухню, – Недурно пахнет! Глянь, Петро́, какого сына вырастил!
– Здрасте, дядь Петь, – не отрываясь от готовки, приветствую Левашова, – очень рад видеть вас! Извините, руки в масле…
Обтерев их о полотенце, здороваюсь и выслушиваю неизбежные в таких случаях комментарии о том, как сильно я вырос, и что совсем мужик стал.
– Рабочий стаж – первое дело, – разглагольствовал дядя Петя, оседлав табурет и забавно шевеля носом, принюхиваясь к витающим на кухне запахам, – так что всё к лучшему! В институт будешь поступать, так не абы кто, а пролетарий, а это, Миша, совсем другой коленкор! Совсем!
Слушаю его, мотая давно известные премудрости на не отросший ещё ус, и вежливо поддакиваю, не забывая о готовке.
– А насчёт вырастил… – вытащив из холодильника сыр, и пытаясь найти глазами тёрку, поворачиваюсь к отцу, воспользовавшись паузой в монологе отцова друга, – так вы ещё вырастить успеете – братика или сестрёнку, я всем буду рад!
– Раз уж проект… – подмигиваю дяде Пете, – удачный вышел!
– Кхе, – кашлянул от неожиданности отец, – скажешь тоже! Старые мы уже!
– Вы? – я отложил сыр и подошёл к отцу, положив руку сперва ему на лоб, а потом на бицепс, разрывающий рукав рубашки, – Старые?
– Да ты не это не смотри, – начал было
