я.
– Ты когда таким нудным стал, а? – спрашивает отец. – Думаешь, не мытьём, так катаньем своего добьёшься? Иди уроки делай. На секцию, кстати, можешь уже завтра сходить. Я его предупредил.
Иду в спальню и сажусь за уроки, а отец ложится на диван. Видать худо ему, а я со своим самбо прицепился. Так, ладно, надо же и примеры порешать, прокачаться, так сказать, в математике. Вон Берёза, чего намутил со своим математическим складом ума…
Примерчики поддаются, так что, когда звонит Рыбкина, проверить сделал ли я домашку, я с гордостью рапортую о достигнутых результатах. Вскоре с работы приходит мама. Она хвалит меня за котлеты, потому что благодаря им, ей не придётся готовить ужин. Впрочем, я, всё равно, ухожу.
– Я у Платоныча поужинаю, – говорю я. – Он меня пригласил сегодня.
– Что-то ты зачастил к нему, – хмурится батя. – Не стоит слишком злоупотреблять гостеприимством человека. Тем более, занятого человека.
– Пап, ну он же сам пригласил. У нас там партия шахматная не закончена. Хотим сегодня расставить точки над и.
– Серьёзно? – удивляется он. – Я и не знал, что ты шахматами увлекаешься…
– Ну… Вот, да. Не то, чтобы прямо до фанатизма, но так, интересуюсь немного.
– Надо будет с тобой сыграть как-нибудь.
– Ладно, – улыбаюсь я. – Только на лёгкую победу не рассчитывай.
– Юрий Платонович, вы в шахматы играете? – спрашиваю я, усаживаясь за кухонный стол. – А то я отцу сказал, что мы с вами рубимся здесь нещадно.
– Зачем наврал?
– Да, волнуется родитель, что это мальчик зачастил к взрослому дяде?
– Ты, значит шахматами прикрылся? Буду иметь в виду. Я правда тот ещё шахматист. Единственное, что знаю – это защита Лужина.
– Ого, где это вы Набокова нашли? Он же вроде как бы того.
– Да, почитываем кое-что, почитываем, – хитро улыбается он.
– В «Защите Лужина», кстати, описывается реальная партия между Рети и Алехиным.
– Надеюсь, с твоим отцом мне её разыгрывать придётся.
– Да он, вроде, не слишком продвинутый шахматист, – пожимаю я плечами. – У вас опять пельмени?
– Ты возражаешь? – он даже теряется немного.
– Нет, не возражаю, – мотаю я головой. – Тело молодое, запас прочности ещё есть. А сметанка-то имеется?
Мы едим и я рассказываю о своём внезапном восхождении на комсомольский олимп и о встрече с Пашей Цветом. Платоныч только головой качает.
– Ну с комсомолом-то понятно, это Ефим подсуетился. Он хочет тебя к рукам прибрать, перспективу в тебе увидел. Дело хорошее. Я, признаюсь, дал ему добро на это, хоть и не ожидал, что он так быстро рванёт. С места в карьер буквально. А вот чего от тебя Цвету надо не пойму. На всякий случай притухни пока, не высовывайся. Надо понаблюдать да помозговать.
После пельменей Большак варит кофе и мы идём в гостиную, как настоящие джентльмены. Не хватает
