авторитетно заметил Лаурендиль, – так что за наш покой на ближайшие часы можно не опасаться.
– Как знаешь.
– Вот ты и стой на страже, раз такая охота! – огрызнулся эльф.
Доррен молча поднялся и отошёл к краю поляны, присев и опершись спиной о раскидистый тополь. Он сидел лицом к нам, и я видел, что смотрел он не на нас, не на другую сторону поляны, а перед собой странным, нечего не видящим взглядом. И я понял, что ушёл он не сторожить, а как бы отделил себя от остальных этим жестом. Я подошёл и присел рядом.
– Доррен, – тихо начал я, – скажи мне, что с тобой. я, может быть, смогу тебе помочь
Доррен поднял на меня глаза и благодарно улыбнулся.
– Нет, повелитель, но вы ничем не сможете мне помочь.
– Для тебя я Вэрд. Но я хотя бы попытаюсь.
– Хорошо, – после некоторого молчания, сказал он, – я расскажу… Вы знаете, кто такие отлучённые. Предавшие Белый совет и использовавшие свою силу во зло. Ещё до моего пленения гоблинами я вынашивал планы… предательства, – это слово он выплюнул, словно сгусток чёрной вредной крови и продолжил, – я передал чёрным магам многие ценные сведения, полезные в войне. Я просил их помощи, но они не приняли меня. Потом я попал в гоблинские рудники. Двадцать раз я бежал, но меня ловили, и вновь возвращали в забой и… в кандалы. За сто пятьдесят лет…
Охнули все присутствующие, неслышно подошедшие в самом начале рассказа. Доррен продолжил после короткой паузы:
– Когда я, наконец, смог выбраться на равнины, терпя лишения и голод, то рухнул без сил у подножия гор и мне тогда казалось безразличным, найдут ли меня гоблины или сожрут волки. Мне хотелось умереть. Умереть от отчаяния, когда я понял, что я лишён магической силы, но, главное… – и он повернул левую руку ладонью вверх, и мы все увидели, что на левой ладони у него то ли начерчен, то ли выжжен знак, клеймо предателя, отлучённого, а значит и отверженного всеми. Клеймо представляло собой сердце, разделённое красной полосой на две равные половины, белую и чёрную. Три стрелы пронзали сердце в трёх направлениях, словно раздирая его на части. Стрелы означали стрелы предательства, разделённое надвое сердце – разбитые надежды, утраченную веру в человека, красная полоса символизировала дорогу страданий, проходящую по границе светлой и чёрной половин, границе добра и зла. Подобное клеймо возникало сразу, как только верховный маг Белого совета узнавал о предателе. Подобный знак находился и на левой стороне груди, там, где сердце. Его невозможно было не смыть, ни стереть. Жгучая боль, не ослабевающая, а иногда и усиливающаяся с течением времени, сопровождала отлучённого всю оставшуюся жизнь. Только искреннее прощение всех живущих и тех, кто властвует этим миром в заоблачных высях могло уничтожить клеймо. Лет триста назад в самом конце войны магов я попал в плен к чёрным магам, которые хотели выжечь на мне клеймо их раба. Тогда им это не удалось, но они честно пытались, и я помню боль от раскалённого железа,
