из-под крана и залпом выпивает. После трех стаканов воды наконец-то удается утолить жажду.
Рут идет в ванную. Стоя под душем, тихо напевает себе под нос – одну из песен Стиви Уандера.
Бреет ноги, улыбаясь во весь рот. Смеется над собой, над своим легкомыслием. Бреет подмышки и, поколебавшись немного, уже притупленным лезвием удаляет почти все завитки с лобка.
После, выключив свет в ванной, бесшумно пробирается в свою комнату, где расчесывает волосы, наносит увлажняющий крем на тело и лицо.
Надевает свой самый красивый бюстгальтер, чистые трусики, пижаму и, улегшись в постель, ждет.
Наблюдает, как над соседними домами занимается рассвет. Лучи восходящего солнца отражаются от стекла, под которое помещено изображение кита, и расчерчивают комнату световыми полосами.
Теперь к ожиданию примешивается волнение, сердце колотится быстрее. Он будет здесь с минуты на минуту. На тумбочке у кровати стоят часы. Она смотрит на них, стрелки, едва различимые в сумеречном свете, показывают 8:12.
Обострившийся слух улавливает рокот автомобиля, сворачивающего на их улицу. Машина тормозит у дома, вяло тарахтит, паркуясь, и затихает.
7
Шума как такового нет. Есть звук. Словно она под водой: в ушах не звенит, но что-то вибрирует, будто жидкость струится.
Одежда липнет к мокрому телу.
На ней лежит что-то тяжелое. Плющит ее.
Она открывает глаза, но ничего не видит.
Темно.
Она дезориентирована, ее тошнит.
Она спала?
Стала жертвой несчастного случая?
Где она?
Груз, придавливающий ее, шевелится; она чувствует, как ее лицо обхватывают две руки. Из последних сил отбивается от них.
Потом вспоминает.
Ник.
Он двигается, смещая тяжесть своего тела, и наконец скатывается с нее. Теперь он тоже лежит на спине, рядом с ней. Все так же темно.
И густой звериный, гнилостный дух.
Тяжело дышать. Она медленно выдыхает, стараясь не паниковать.
Между ног тепло, одежда мокрая, и Рут со стыдом понимает, что это отчасти и по ее вине: моча смешивается с влагой китового языка.
Она делает глубокий вдох, наполняя легкие зловонным воздухом.
Кашляет, отрыгивает. Горло обжигает желчь.
Она жива.
Рядом ворочается Ник. Она ощущает вибрацию его голоса, но не может разобрать ни слова.
– Не слышу! – голос Рут, громкий и пронзительный, прорезает шум в ушах, будто сирена.
Ник что-то рокочет в ответ.
Что он говорит?
Ник снова возится. Садится.
Она тоже пытается подняться, но тело не подчиняется. Кажется, что ее одежда отяжелела не только от пота, мочи и слизи кита, или как там называется жидкость в его пасти. Такое ощущение, что на ней кольчуга: кости тянут вниз.
Она чувствует, как Ник копошится у ее ног. И откуда только силы берутся?
Она снова
