из ребят. Имя его забылось. Он задержал и крикнул, смеясь:
– Не трожь! Это не он!
– А кто! Кто! – злобно орал Владик.
Он рванулся, вырвался и снова кинулся к Коле, который в это время вылез из куста. Парень сильно толкнул Владика, и теперь он полетел в кусты в то же самое место, откуда только что выбрался Коля. Владик вскочил и бросился на парня. Тот ловко ухватил его за руку и вывернул ее за спину.
– Это не он, говорят тебе! Не он! – крикнул парень сердито.
– А кто же! Кто?! – крутился в его руках Матцев.
– Нюшка!
– Не ври! Пусти, гад!.. Врешь ты!
– Нюшка, скажи! – крикнул парень.
Владик перестал биться в его руках и взглянул на девочку. Она по-прежнему стояла в воде.
– Я… – ответила Нюша.
– Ты! – вскрикнул Владик.
– Я…
Владик рванулся, вырвался, схватил свою одежду и, не оглядываясь, бросился по тропинке к деревне. Вслед ему кто-то засвистел. Владик бежал, пока не стал задыхаться. Всхлипывая и икая, он спустился к реке, влез в кусты ивняка, раздвигая гибкие прутья, сел на землю и заплакал. Плакал он долго, чувствуя жалость к себе…
Лежа в спальном мешке на нарах, Матцев ощущал такую же горечь и жалость к себе, как и тогда, в детстве. В землянке было тихо. Только изредка слышались сонные вздохи десантников. Владик видел, что щели в брезенте, закрывавшем дверной проем, стали заметнее, яснее. Начинало светать. Владик пытался вспомнить сон, но ничего конкретного не вспоминалось, помнилось только какое-то неясно-счастливое состояние и вдруг – удар в лицо, мгновенный испуг, вонючая жижа во рту, боль и резь в глазах. И в этот миг он проснулся.
Так и не вспомнив подробностей происшедшего с ним во сне, Матцев, все еще хмурясь, потихоньку выбрался из мешка и начал снимать свитер, намереваясь заняться гимнастикой на берегу озера. Заметив, что Андрей Анохин тоже проснулся, открыл глаза, он подмигнул ему. Андрей улыбнулся.
15
Матцев втоптал в песок возле самой воды небольшое бревнышко, встал на него, присел на корточки и начал умываться. Вода, тяжелая, коричневая на вид, приятно холодила щеки, шею, грудь. Владик уже привык к темно-рыжему цвету воды таежных рек и озер. Неподалеку от него умывался, урчал Звягин.
– Холодная, зараза! Ух! – выкрикивал он. Умылся наскоро и побежал к землянке, на ходу поспешно вытираясь полотенцем.
Владик выпрямился и, стоя на прежнем месте, начал до красноты растирать грудь полотенцем. «Хорошо комаров и гнуса уже нет, – думал он. – Не дали бы понаслаждаться!»
Он увидел возле кострища Анюту и направился к ней, накинув полотенце на плечо.
– Давай-ка, я разожгу.
Девушка протянула ему спички.
– А я умоюсь как раз… Надо бы воды принести… из ручья!
