было рот, но тут же его закрыла. Ноздри хищно раздулись, она резко развернулась. На какое-то мгновение мне показалось, что она сейчас хлопнет дверью изо всех сил, но она вышла с расправленными плечами, аккуратно закрыв ее за собой и так же, не удостоив никого взглядом, прошествовала в коридор.
Больше ничего не происходило. Точнее, какое-то время больше ничего не происходило – к добру. Потому что гувернантка готова была вот-вот упасть в обморок, ее обмахивали и успокаивали едва слышным шепотом, перекрываемым скрежетом пера: секретарь что-то писал. Все остальные собравшиеся – слуги, что нашли нас в парке, горничная, которая бегала за пледами, сейчас просто молча переглядывались между собой, явно гадая, ждать ли грозы или пронесет.
Мне полагалось волноваться больше других, но внутри было какое-то странное спокойствие. В пледе я немного согрелась, а в остальном… в остальном понимала, что все сделала правильно.
До той минуты, как дверь в кабинет распахнулась снова, и Михаил пристально на меня посмотрел. Секретарь тут же вскочил, проследив его взгляд, подлетел ко мне.
– Да что ж ты за девка такая деревенская-то. Встань и поклонись немедленно!
Я поднялась. Поклонилась.
А секретарь уже тащил меня за собой в кабинет.
Услышав, как за моей спиной щелкнула собачка замка, я вздрогнула. Подавила желание прижаться к двери спиной и расправила плечи, насколько позволял тяжестью лежавший на них начавший промокать плед. Девочки навытяжку стояли перед столом отца, сцепив руки за спиной. Младшая, Маша, явно мерзла, потому что нос у нее был красный, и она им постоянно хлюпала.
Да что же он за отец-то такой?!
– Повтори, что произошло в парке, – потребовал Верховный, наградив старшую дочь колючим взглядом.
Та опустила глаза.
– Мы играли. Маша решила залезть на перила моста над озером. А она, – девочка посмотрела на меня и мгновенно отвела глаза, – слишком быстро бежала и толкнула ее. Маша упала в воду и чуть не утонула.
Что?
– Мария? – жесткий голос Михаила перебил хлюпанье второй дочери.
– Да, – подтвердила она, кутаясь в плед. – Она бежала и толкнула меня. И я чуть не умерла.
Мне кажется, что мир только что вращался с бешеной скоростью, а сейчас остановился. Так резко, что становится нечем дышать, и, хотя эти девочки мне никто, в голове рождается какая-то совсем детская мысль. Почему они так со мной? За что?
– Все было не так, – говорю я, но это бессмысленно. Хотя бы потому, что взгляд Михаила хлещет словно наотмашь.
– Ты называешь моих дочерей лгуньями? – Кажется, таким голосом запросто можно убить, не прибегая к использованию магии бестиара или рун.
– Это только ваше дело, как вы их назовете. Я не толкала Машу… княжну Марию. Я просто вытащила ее из воды, потому что она тонула.
Верховный смотрит на меня, прищурившись, и в его глазах клубится нечто очень опасное. Хищное. Смертельное.
