крика Чжан Фэя падает с коня вражеский полководец Сяхоу Цзе, а сам Цао Цао в страхе бежит без оглядки со своим войском. (Как не вспомнить здесь богатырский окрик Ильи Муромца, от которого шатались дома и падали маковки церквей!) Однако, если мы обратимся к тексту народной книги, то прочитаем о ситуации более удивительной, чем в эпопее, – от громоподобного крика Чжан Фэя рухнул Чанбаньский мост. Ло Гуаньчжун не пожелал заимствовать столь неправдоподобную эпическую гиперболу.
По-иному описан в «Троецарствии» Гуань Юй, главное в его образе – верность клятве, данной при братании, он до конца верен Лю Бэю, но не столько как вассал своему патрону, сколько как младший брат старшему брату. Долг для него превыше всего. Как ни ублажал его Цао Цао, как ни старался задобрить подарками, он вернулся к Лю Бэю, едва узнал, где находится его названый брат. Гуань Юй великодушен, он не дерется с уставшим противником или врагом, попавшим в тяжелое положение, в его правилах бой только на равных. Вот почему он великодушно отпускает Цао Цао, имея полную возможность взять его в плен на дороге Хуажундао.
Особенности, присущие каждому герою, находят соответствие и в его внешнем облике. У неистового Чжан Фэя голова барса и тигриные усы, отличительным знаком Гуань Юя является цвет его лица – кирпично-красный, такой, какой бывает у перезрелого финика-жужуба. По легенде, не нашедшей отражения в эпопее, а записанной в 30-е годы нашего века, Гуань Юй родился из крови казненного на небесах дракона – превращение не смогло завершиться, потому что, как это обычно бывает в сказках и легендах, чашку с кровью открыли на день раньше срока. Красный цвет лица в традиционном китайском театре – символ беспредельной верности долгу, и в этом смысле грим Гуань Юя чрезвычайно типичен. Красное лицо считалось отражением «красного» (то есть верного, искреннего, не знающего колебаний) сердца.
Совсем по-иному нарисован портрет Лю Бэя. Если описание внешности Чжан Фэя и Гуань Юя автор эпопеи позаимствовал из народной книги, то облик Лю Бэя он целиком перенес из «Истории Трех царств» Чэнь Шоу. Описание это на первый взгляд весьма странное – у Лю Бэя свисающие до плеч уши, длинные, ниже колен, руки. Разгадка, однако, в том, что, описывая Лю Бэя, историограф III века меньше всего думал создать его реальный портрет, он использовал полагающиеся Лю Бэю по этикету как основателю царства Шу эпитеты, заимствованные из буддийского арсенала. И «уши до плеч», и «руки ниже колен» – эпитеты Будды, возникшие в Индии и «пришедшие» в Китай в первых веках новой эры, когда монахи принялись переводить с санскрита на китайский язык буддийские сутры. Так же как и в средневековой Византии, где императоров описывали с помощью эпитетов, полагающихся Христу, в Китае III–VI веков историографы нередко использовали эпитеты Будды при описании внешнего облика государей. Вот почему из героев Трех царств только Лю Бэй, законный с точки зрения конфуцианцев государь – продолжатель императорского
