пошла в школу. Однажды я совершила ужаснейший поступок – этот день врезался в мою память. Прошло всего несколько дней с начала занятий, и я бежала из школы домой по холмистой пустоши – а мы жили в сельской местности, за деревней, у главной дороги, соединяющей две деревни. Я бежала обедать. До дома было, пожалуй, не больше двух третей мили, но и мне тогда было всего четыре года. Наши дома стояли между холмами, и по обе стороны дороги были очень крутые склоны, на вершине которых простирались поля. Я просто поднималась по склону и шла по бровке. В то время года было много малины. Вдоль края шел невысокий заборчик из деревянных колышков, за которые нужно было крепко держаться. Один мальчик – я помню, как его зовут, но не скажу, хотя ладно, скажу: Барри Свиндл – приходил к своей бабушке, которая жила рядом с нами и за ним иногда приглядывала. Я его почему-то боялась, очень боялась, поэтому и старалась залезть повыше, на склон. В тот день он был вместе с Брайаном Марсденом. Полагаю, сейчас они оба очень приятные мужчины. Так вот, склон был скользкий и влажный от глины, а он стоял, преградив мне дорогу, на узкой тропинке со своей палкой, и нам было не разойтись, так что мне пришлось спускаться вниз по всей этой глине и грязи, чтобы его обойти, и ноги у меня скользили и разъезжались. Но я знала, что он ударит меня палкой, если я пройду рядом, так что пришлось, испачкав платье, съехать вниз на другую тропинку. Я ободрала ноги, а в школу после обеденного перерыва опоздала. Так вот, когда меня спросили, почему я опоздала, я сказала, что тот мальчик столкнул меня в грязь, но это была совершеннейшая ложь. Не знаю, почему я соврала. Я про это еще никому не рассказывала. А мальчика вызвали в наш класс. Я себя ужасно чувствовала. Сейчас мне бы хотелось перед ними обоими извиниться. Видишь, у меня развито чувство стыда и вины. В конце концов я поняла, что, пожалуй, даже в некоторой степени восхищалась Барри Свиндлом и Брайаном Марсденом и любила их. Правда, взрослым дома я ни в чем не призналась. Сказала, что поскользнулась. Если бы я могла сегодня поговорить с той маленькой девочкой, маленькой Вивьен Суайр, я бы сказала ей: «Не бойся. Не надо. Если ты скажешь правду – настоящую, взрослую правду, – люди не будут злиться. По крайней мере, впоследствии». И я вот как считаю: всегда слушайте детей. Вот поэтому я и помню то платье».
Из синего файла с бумагами и записочками Вивьен достает маленькую заметку, написанную от руки на мягкой пожелтевшей бумаге военных лет, которую ее мать Дора отправляла в местную газету. Разборчивый уверенный почерк с завитушками, как и у Вивьен. Читаю:
Суайр.
8 апреля 1941 года в Партингтонском родильном доме в Глоссопе Гордону и Доре Бог принес ценнейший дар – дочь. Вивьен Изабель.
Первая внучка мистера и миссис Э. Болл.
«Моя мама очень мной гордилась. Она гордилась мной, когда я была маленькой, и, я знаю, она потом тоже гордилась мной – той, кем я стала. Помню, она говорила, что я уже в полтора года наизусть читала стихи. Наверно, она имела в виду детские стишки-потешки.