губы со страстью влюблённого, но от этого ласкового шёпота мне захотелось рыдать. «Быть всегда вместе» означало, что этот негодяй всегда будет держать меня на коротком поводке. Я навсегда сделалась бы его послушной зверушкой.
«Никогда. Никогда не позволю! Я человек, а не тряпка, об которую можно вытирать ноги!» – наконец прокричало что-то внутри меня так громко, что (откуда только силы взялись?) я спихнула с себя обнажённого доктора Адамса и, взвизгнув, ударила его по голове стоящим рядом деревянным подсвечником.
… Это стало началом моего кошмара, так как доктор Адамс, не издав не единого звука, умер.
***
Несмотря на тщедушное телосложение, вытащить тело на улицу и спрятать его у меня получилось. Даже обошлось без свидетелей. Молиться оставалось только о том, чтобы труп оставался ненайденным как можно дольше. И особенно горячими мои молитвы стали, когда хозяйка доходного дома, где я снимала комнату, сурово осведомилась:
– Кто это вчерась у тебя был?
– Любовник, – не нашлась с лучшим ответом я.
– Вот ведь знала, что нельзя шлюхе комнату сдавать. А ведь божилась, что ни-ни… Тварь! А ну убирайся отсюда, у меня дом для приличных людей, а не притон какой-нибудь!
Мне же этого только и надо было. Собрав свой нехитрый скарб в два серебряных медяками – всё, что осталось от щедрости доктора Адамса, а также то, что нашлось в его карманах, я на дрожащих ногах вышла на улицы Ноттенга и поняла, что не могу здесь оставаться. Убийство жгло мне пятки, а потому я отправилась вглубь Верлонии, в город Вестград.
Если же говорить о Вестграде, то он мало чем отличался от Ноттенга, кроме того, что оказался ещё больше. Это было очень большое поселение, а потому я сперва обрадовалась. Мне виделось, что среди такого количества лавок и мастерских проблемы с поиском работы у меня не возникнет. Я мечтала, что наконец-то смогу честно работать и получать за свой труд деньги, что моя жизнь устроится. Однако, мои документы отпугивали всех, кого только можно. Доктор Адамс говорил верно, Милу Свон с распростёртыми объятиями ждала только подворотня. К шлюхам в Верлонии было своё, исключительно мерзкое отношение.
Сперва я плакалась. Я умоляла дать мне шанс, я убеждала, что справлюсь с любыми обязанностями, даже с самыми тяжёлыми. Но люди плевали мне в лицо, а некоторые и того хуже.
– Да ладно тебе, заработать, что ли, не хочешь? – прижал меня к стене булочной толстяк-пекарь и масляно улыбнулся. Моя надежда, что раз он меня сразу не выставил за дверь, так, может, сейчас мои мытарства и закончатся, оказалась пустой.
– Я хочу заработать, но не так, – жалобно ответила ему я. – Быть может, вам нужна помощница?
– Помощников печь хлеб у меня хватает, а вот дополнительные налоги из-за твоей красной метки платить желания нет. Зато другое желание… появилось.
– Да не буду я вас обслуживать, мне это всё противно! – не выдержала я и, юркнув, выскользнула за дверь. Но пекаря мой отказ разозлил. Он вышел вслед за мной и громко
