в моём сердце, но которой я не давала выйти за его пределы и завладеть мной. Слезы, едва появившиеся в уголках глаз, тут же высыхали.
Я чувствовала лишь спокойствие и гармонию наравне с теплом, греющим как тело, так и душу. Оно даже прогоняло жар и его цепи, сковывавшие меня словно по всему телу. Они вообще ощущались словно чьи-то руки. Сильные, крепкие, как и эти объятья, но мне было от них больно, но и отпускать не хотелось, словно они молили. Безмолвно молили о помощи, что со мной им лучше. И я позволяла окутывать себя, хотя сама и пряталась у кого-то на груди.
Казалось, что я даже слышала его голос. Он что-то шептал, о чём-то тоже просил. Просьба была приятной, хотелось улыбаться. Что даже захотелось понять, что же такое он говорит. И я потянулась за голосом, но это лишь вырвало меня из сна, заставляя сесть на кровати и непонимающе оглянуться, чтобы как-то обиженно откинуться на подушки обратно.
Но я подскочила обратно, едва за стеной раздались душераздирающие крики, полные боли. Взглядом нашла Эрона. Тот хмуро вглядывался в меня, сидя за столом, а заметив мой взгляд на себе, тихо сказал:
– Уже не первый час.
И это было удивительно. Не сам факт того, что он мне что-то сказать, хотя и это удивительно, а то, что я проснулась только сейчас. От такого ора любой бы вскочил, едва тот начался. Да и я не настолько вчера вымоталась, чтобы спать без задних ног.
Откинув одеяло, встала и поспешила быстренько умыться. А потом и вовсе хотела выйти, чтобы узнать, что происходит, но телохранитель остановил меня, сказав, что мне лучше не смотрел на это и не мешать, что я скорее отвлеку и доставлю проблем, а узнать можно и потом. Нет, он не сказал напрямую, но по интонации именно это и подозревалось.
– И вряд ли стража знает подробности, – добавил Эрон, в конце пробурчав что-то невнятно про непоставленную заглушку.
Что ж, в его словах была логика. Чем я могу помочь? Во мне ни магии, ни сил. Я обычный человек. Но даже мне было больно слышать эти крики и сдерживать себя от желания бросится помогать. Вот только кажется, больше на месте меня удерживало то, что крики раздаются именно из спальни драконов. Обида на них то вспыхивала в груди, то моментально гасла, что было тоже странно.
С какой стороны не посмотри, но они тоже живые и чувствующие, их можно понять, если постараться. И их боль не оставляет меня равнодушной. Но холодность к ним притупляет человечность во мне и заставляет сидеть на месте. И если бы не совесть, я бы может даже наслаждалась услышанным.
«Ужас», – пожурила саму себя. – «Кто знает, что с ними творится, и желать им плохого – не есть хорошо, даже если они так себя с тобой ведут», – читала я себе нотации. Делала при этом это голосом мамы. Неосознанно, но уже скорее по привычке. Зато действенно.
И пусть вторая часть меня и ворчит, обиженная на этот мир и на то, что сделали со мной, совестливая и воспитанная первая побеждает вновь. Так что, я даже нормально поесть не смогла под такой аккомпанемент. Пища просто в горло не лезла.
А
