тяжелой дубиной лег мне в руку. Чужие чаянья и угасающие в предсмертном месиве надежды могучим молотом обрушились на чародея, чтобы тотчас же разбиться о выставленный им щит. Я нырнул, уходя от брошенного в меня заклятья – земля в том месте, где я стоял мгновение назад, вздыбилась, исторгая из своих недр огненные искры. Волшебник страшно ругался – нерадивость потомков янычар загнала их в его же ловушку – вмиг, оставляя после себя лишь оборвавшийся крик, они исчезали в чародейском пламени.
Боль, подумалось мне, это тоже эмоция, это тоже хорошо. Впаять бы в нее еще что для термоядерной помеси – и будет совсем прекрасно. Следующий сумбур я метил прямо в ноги – турецкий чародей, словно чуя непрошеный подарочек, рассек его ятаганом прямо на лету. Я смотрел во все глаза, не скрывая своего удивления: кто вообще в здравом уме мог бы подумать, что нечто подобное можно так запросто разрубить?
У ясночтения чесались глаза в жарких надеждах хорошенько изучить клинок, мне же оно было без надобности. Я запрыгнул на навсегда застывшего в неестественной позе великана – мраморный гигант покачнулся, словно вот-вот собираясь упасть.
Чародей огненной плетью щелкнул мне по плечу. Пламенеющее кольцо тут же стиснулось на моей руке – змея, разинув пасть, показала клыки, шипя жаром, вцепилась в ухо.
Маг сдернул меня вниз – где-то внутри него проснулась невиданная глупость убить меня собственными руками. Оказавшийся рядом, соткавшийся прямо из воздуха, он занес клинок, а я схватил его за ногу. Жаждалось пробудить в себе эгиду и то, что приносило врагам нестерпимую боль – сейчас бы они были как никогда кстати.
Вместо этого потянул чародея на себя в тщетной надежде повалить его в грязь. Дернул на себя витающие прямо в воздухе обрывки эмоций – они легли в руку, словно многохвостая плеть. Связующими нитями я обмотал их вокруг его ноги и связал с последними мгновениями угасающего солдата.
Маг взвыл. Отчаянье, смерть, обреченность на миг затуманили разум, заставили, ослабнув, выронить ятаган, схватиться за голову.
Я подхватил меч еще до того, как он рухнул в грязь – всего лишь за миг раньше, чем прыгнуть в очередное угасающее чувство.
Его грязная шея показалась мне самой желанной целью на свете. Его клинок был почти что невесом – заклятый, все еще подпитываемый чародейством из недр своего хозяина, он обещал разрубить любое заклятье, каким бы оно ни было.Заклятье, сказал мне хрустнувший, словно ледышка, разлетающий в клочья меч.Заклятье, не щит.
Уж наверняка спину он себе как-нибудь защитил, пробубнил я самому себе то, что втолковывал Орлову. Маг резко развернулся – поток маны, в момент обратившийся жгучей болью, полоснул меня по груди. Мне показалось, что внутри начинает закипать кровь и варятся внутренности – одному лишь богу известно, почему у меня не разорвалось сердце.
Из глаз фантомного чародея на меня смотрело горькое поражение.Он наслаждался каждым мгновением – ведь его губы шептали для меня и Орлова будущий позор.
Не
