спектакля нет. Я свободна, как птица.
– Не буду волноваться, ты меня уговорила. Я из-за Афины больше переживаю. Три месяца писем нет. Может, что случилось?
– И об этом не думай. Ну, хотя бы сегодня. Что может случиться? Она еще не старая. И родственники рядом с ней. Всё хорошо с ней, золотко моё. Ты о себе подумай сегодня, ладно?
– Попробую. Не буду думать ни об операции, ни об Афине, ни о прогоне. Хотя, нет. О прогоне буду думать. Я заговорю. Я обещаю. Отцу не придётся искать мне замену.
– О, моя милая. По – моему, я тебя совсем не знаю. Где моя милая, нежная Принцесса? Давай, не будем загадывать. Мы, артисты, очень суеверны. Всё, дай я тебя поцелую, и побегу. Лидия поцеловала дочь, и, выйдя из комнаты, крикнула мужу, – Меня уже нет, я ушла.
Милочка приняла душ, оделась, захватила сумку с вещами, заранее приготовленную мамой, и вместе с отцом отправилась в больницу на операцию, которая должна была изменить в лучшую сторону, если не её жизнь, то, по крайней мере, её здоровье.
Милу положили в отдельную палату, как и подобает дочери главного режиссёра единственного в городе театра, и предупредили, что бы она ничего не пила и не ела.
– Как только врач освободится, я за Вами зайду, и вместе пройдем в операционную, – сказала медсестра и вышла из палаты.
Милочка осталась одна. Ужасно хотелось пить, чуть меньше – есть. Время тянулось медленно. К трём часам дня, когда за ней зашла медсестра, сил совсем не осталось, и она даже обрадовалась, что скоро всё закончится и этот ужасный день, наконец, пройдёт.
Она шла по коридору следом за медсестрой. Возле самой двери в операционную, Милочка увидела высокого юношу, который стоял у противоположной стены и смотрел на неё.
«Какие зелёные глаза. Удивительный цвет», – подумала девушка, – Никогда таких глаз не видела».
В операционной находились врач и анестезиолог.
– Ну, что, красавица, оперироваться будем? Или есть возражения? – спросил врач.
Милочка покачала головой.
– Отлично. Тогда в это креслице садитесь, и глазки свои прекрасные закрывайте. Вот и хорошо. Умница. Бояться не будем?
Милочка закрыла глаза, покачала головой, подтвердив, что бояться не будет и мысленно обратилась к богам Олимпа, как она часто это делала в трудные моменты: «Боги, помогите мне. Я такая трусиха. Дайте мне силы выдержать всё это достойно. Афиночка, милая, попроси за меня богов. Они к тебе ближе».
Операция началась. Мила молилась богам, как ей показалось, целую вечность.
– Можешь открывать глаза, красавица. Всё закончилось, – услышала она ласковый голос врача, – Хоть ты и трусиха, но держалась молодцом. Похвально, похвально. Неделю не разговаривать, сегодня ничего не пить, а с завтрашнего дня есть только мороженое. Маленькими глоточками. Всё, милая. Вставай потихонечку, сестра тебя доведёт до палаты.
«Спасибо, боги! Спасибо, Афиночка! Вы мне помогли!» Мила посмотрела на часы, висевшие в операционной. Прошло 15 минут с того момента, как
