Арамис, – унеси назад эти проклятые овощи и эту противную яичницу! спроси шпигованного зайца, жареного каплуна, баранины с чесноком и четыре бутылки старого бургонского.
Базен смотрел на своего господина и не понимал, отчего с ним произошла такая перемена; он бессознательно наклонил блюдо с яичницей, так что она стекла в шпинат. и все вылил на пол.
– Вот лучшая минута посвятить себя церкви, сказал д’Артаньян.
– Убирайтесь с своей латынью! Будем пить, любезный д’Артаньян, будем пить и расскажите мне, что делается в свете.
XI. Жена Атоса
Превосходный обед, подкрепивший силы д’Артаньяна и заставивший Арамиса позабыть о своей диссертации, прошел весело среди рассказов д’Артаньяна о происшествиях в столице со времени их выезда из нее.
– Теперь остается только узнать об Атосе, сказал д’Артаньян.
– Разве вы думаете, что с ним случилось какое-нибудь несчастие? спросил Арамис. – Атос хладнокровен, храбр и превосходно владеет шпагой.
– Это правда, я вполне сознаю храбрость и ловкость Атоса, но я всегда предпочел бы иметь дело с людьми, вооруженными благородным оружием, нежели с холопами, осыпающими тебя палочными ударами и не знающими ни пощады, ни такту; я боюсь, что Атос совершенно изуродован этими мерзавцами, и вот почему мне хотелось бы как можно скорее проведать его.
– Я попытаюсь вам сопутствовать, сказал Арамис, – если я буду в состоянии держаться на лошади. Вчера я подвергал себя бичеванию плеткой, которую вы видите на гвозде; но сильная боль принудила меня оставить это благочестивое упражнение.
– Это очень оригинально, мой друг, лечиться от раны, полученной от огнестрельного оружия, ударами плети; но вы были больны, умственные способности во время болезни иногда повреждаются, а потому я и не удивляюсь вашей выдумке.
– Когда вы думаете ехать?
– Завтра на рассвете; подкрепитесь теперь сном, а завтра, если будете в состоянии, поедем вместе.
– Итак, до завтра, сказал Арамис, – я думаю, что и вашей железной натуре отдых будет не бесполезен.
На другой день, когда д’Артаньян вошел в комнату Арамиса, он застал его у окна.
– Что вы там рассматриваете? спросил д’Артаньян.
– Я любуюсь этими тремя прекрасными лошадьми, которых конюхи держат за уздцы это наслаждение прокатиться на такой лошади.
– Вы будете иметь это наслаждение, любезный Арамис, потому что одна из них ваша.
– Возможно ли? которая же?
– Та, которая вам больше нравится, для меня все равно.
– А богатая попона, которая на ней, также моя?
– Разумеется.
– Вы смеетесь надо мной, д’Артаньян?
– Я перестал смеяться с тех пор, как вы оставили свою латынь.
– Так эти золотые чушки, бархатный чепрак, седло, блестящее серебром, все это мое?
– Все ваше, точно так же, как другая лошадь моя, а третья Атоса.
– Ба,
