то уникальных историй на свете очень мало. Они такими являются лишь для тех, кто их пережил. Правда, на этот раз были еще и фотографии, довольно скучные и неказистые, но очень подходящие к рассказу. «Ты напиши и вставь их, – говорил мой сосед и приятель, выбравший меня исполнителем, – и будет новый жанр!»
Никакого нового жанра, конечно, не проглядывалось. Но было во всем этом что-то странное, что-то притягательное. Я поддался, написал историю, изменив в ней с ведома прототипа очень многое, включая имена и обстоятельства. Добавил, как обычно, своего, присыпал чужим и посторонним. В результате приятель оказался разочарован. «Это не мое, – сказал он. – Не обо мне. Хочешь – публикуй, мне все равно. И вообще, у меня сейчас уже совсем другая жизнь».
На том мы и порешили.
И вот эта история.
«Алтуфьево»
– Что будем искать? – спросила риэлтор Любовь Гавриловна.
– Мне все равно, от меня жена ушла, – ответил я.
– Типа юмор? – уточнила она.
– Чей? Жены?
– Ваш. При чем тут ушла?
– Если бы не ушла, я бы не искал квартиру. Хотя на самом деле ушел я. То есть фактически ушла она. Бросила. Изменила. Когда жена изменяет и не хочет с мужем жить, как говорят обычно? Говорят – ушла, – втолковывал я ей. – И иногда они в самом деле уходят. Физически. Реально, – я показал пальцами на столе, как уходят. – Но в моем случае получилось, что она ушла, но никуда не ушла, ушел-то как раз я. От нее и от сына, – я опять показал пальцами, но в другую сторону.
Любовь Гавриловна на рынке недвижимости тридцать лет, о чем она сразу же сообщила, прибавляя себе делового веса. И, наверное, много чего повидала, ее не удивишь. Да и вообще, удивляться – тратить силы, женщины их экономят, поэтому живут дольше. Если они, бывает, и удивляются мужским штукам, то из вежливости и для приманки.
– Я уважаю ваши проблемы, Дмитрий, – сказала Любовь Гавриловна, отодвигая на всякий случай бумаги от моих странных пальцев, – но вопрос не об этом стоял. Вопрос элементарный: какую и в каком районе будем искать квартиру?
– Желательно близко от метро.
– У вас нет машины?
– Есть. Но после развода я на машине не езжу.
– Жене отдали?
– У нее своя. Просто решил, что, раз уж так получилось, обойдусь пока без машины. Понимаете, я на машине ездил на работу – из дома. И с работы – домой. Я сына на ней возил. Заезжал за продуктами – для дома. То есть это для меня была как переправа из внешнего мира во внутренний, где жена и сын. Теперь внутреннего мира нет, переправа не нужна. Зачем мне машина?
Любовь Гавриловна, смотревшая до этого в компьютер – прочесывала базу данных, чтобы не терять время, повернула голову и взглянула на меня внимательно и серьезно.
– А кем вы работаете, если не секрет?
Я понял: ей нужно оценить мои материальные возможности.
– Руководителем отдела в одной фирме. Очень солидной.
– Тем более, руководитель – и без машины?
– Мне понравилось ходить пешком. Это, знаете, как усугубление ощущения изменения. Чтобы в нем утвердиться, свыкнуться.
Любовь Гавриловна кивнула, хотя вряд ли поняла.
– Хорошо. Близко от метро. Уже что-то. Где? Хотя бы примерно?
– Ну… По серой ветке желательно.
– По серой ветке. Север, центр, юг?
Мой дом, мой бывший дом, находится на ближнем севере, возле метро «Тимирязевская». Я сказал ей об этом.
– То есть около «Тимирязевской» ищем?
– Желательно. Но можно и около «Дмитровской». Или вверх по ветке. «Петровско-Разумовская», что там у нас дальше? «Владыкино», «Бирюлево»?
– «Бирюлево» нет такой станции. «Бибирево» у нас там. «Отрадное», «Бибирево», «Алтуфьево».
– Интересно, – сказал я. – Пятнадцать лет живу в Москве, а ни разу в этих районах не был.
– Значит, не надо было. Я москвичка урожденная, да еще риэлтор, а в некоторых районах до сих пор тоже ни разу не была.
Любовь Гавриловна задумалась, вспоминая. И вдруг рассмеялась:
– А ведь везде на самом-то деле! Ни одной станции, ни одного района нет, где хоть раз бы не была! Надо же!
Она покрутила головой, радуясь насыщенности и полноте прожитой жизни, но тут же вернулась к делу:
– Короче, «Тимирязевская» или ниже, или выше?
Я тормозил и думал. Как же это
