тяжёлая ноша защитника всей страны. Дни, когда о войне думалось как о чём-то героическом и далёком, почти святом… как о грандиозном событии, которое возвысит смелых и сожжёт в пепел трусливых, принесёт славу и почёт благородным и смерть – подлым.
Кто же знал, что на деле война мешала святых с грешниками, чистых с грязными, своих с врагами. Война осталась грандиозным событием, но обнажила не только благородные мотивы и правильные решения людей, которым Нагиль никогда не верил, но слабость духа и подлость души тех, кого ёнгданте считал другом и братом.
Кто знал, что война разведёт его с Рэвоном по разные стороны? Черта, которую хён [21] провел между ними, сейчас стиралась только благодаря Сон Йонг. И из-за неё же могла превратиться в точку невозврата.
– Останься в живых, – сказал Рэвон перед тем, как они с Нагилем разминулись на перепутье заснеженных дорог: одна вела к Пхеньяну, вторая уводила к границе Чосона с Империей Мин. – Вернись, чтобы мы смогли исправить то, что натворили.
Должно быть, хён говорил о себе. Нагиль помнил, как сильно Рэвон не любил признавать себя виноватым. Понимал ли он, что их разлад – дело рук его самого?
– Верни Сон Йонг в Хансон, – ответил Нагиль и повернул коня на север. – Если она погибнет, всё будет напрасно.
В тот момент он понял, что повторяет давние слова Лан, и невольно усмехнулся, отметив насмешку судьбы.
«Будьте живы, – упорно думал Нагиль теперь, всё больше чувствуя жар в теле. – Будьте живы, оба».
Когда занялся рассвет, Нагиль без сил привалился к горному склону, мягко уводящему тропу к вершине. Жар ослаб, кровь бежала по венам медленнее – ночь сменялась днём, время имуги, а вместе с ним и его сила, истончались, точно нити в ткани ханьфу на Нагиле.
Он размотал остаток плаща, отбросил его за спину, чтоб не душил шею, и втянул носом ледяной зимний воздух, чувствуя, как тот наполняет лёгкие.
«Дух твоего друга уже покинул этот мир», – сообщил Дракон Дерева. Нагиль и сам это понял, ощутил тоску, кольнувшую сердце. Лан казнили во дворце Хэнджу, на главной площади, должно быть. Нагиль старался не думать о том, сколько страданий шаманка вынесла за эти долгие дни, что для него слились в один, бесконечный и бесполезный, но этой ночью в полной мере осознал, что она умерла и отдала свою жизнь за дело, в которое верила.
«Жалеть себя – предавать память о тех, благодаря кому ты ещё жив», – заметил Дракон Металла. Великие Звери не ведали сострадания или страха, им непонятны были человеческие эмоции. Сейчас же – Нагиль позволил себе глупую мысль – они всё-таки утешали его.
Проклятье, он стольких потерял в этой жестокой войне. И стольких же ещё потеряет.
Сжав зубы, Нагиль пропустил сквозь себя холодный воздух. Тот опустился на дно его дань-тяна, завихрился там и погнал Ци по внутренним органам, медленно изменяющимся под действием силы Дракона.
Новый
Обращение младшего брата/друга к старшему по корейскому этикету.
