то, что нужно тебе, не заботишься ни о ком, кроме себя, и…
– Угомонись, – рявкнул Рэвон. – Всё, что я делал, – это спасал Нагиля. Что? – Он заметил неприкрытое удивление на лице Йонг и вот теперь усмехнулся. Горько, пусто, снова разочарованно. – Я привёл тебя сюда в первый раз, чтобы спасти его. Я сделал тебя разменной монетой в войне, к которой ты отношения не имела, чтобы мой брат не попал в руки Тоётоми. А что ты?..
Йонг отвернулась, но Рэвон продолжал говорить, и заткнуть уши, чтобы не слушать его, у Йонг возможности не было. Он должен был снова врать, но его слова ложью не были. Глубоко в душе Йонг знала это, как знала о своём месте в истории не-Чосона, с самого начала, с первого своего дня здесь.
– Ты должна была пожертвовать собой, чтобы Нагиль жил и процветал, – говорил Рэвон глухо. – А ты стала той, кто его погубит.
Он встал, поднял с земли вторую бутылку с соджу и собрался уйти в хижину, оставив Йонг с её сомнениями и забирающимися под кожу страхами.
– Я его спасу, – ответила Йонг, думая, что Рэвон уже ушёл. Но он замер в полушаге от неё и Хаджуна и, не оборачиваясь, бросил себе под ноги:
– Не забывайся. Ты несчастная маленькая девочка, которой не под силу даже с собой справиться. Ты – стрела, которая вонзится в сердце моего брата и убьёт его.
Оказалось, что в заброшенной хижине крестьян Рэвон остановился специально. Без удивления, с гудящей после ночи переживаний головой, Йонг стояла под худой крышей ночлега и слушала, как на заднем дворе он говорит с Хаджуном:
– Вы можете отправиться дальше в Пхеньян, а я задержусь. Мы встретимся в городе через пять дней.
– Нельзя, господин Ким, – отвечал Хаджун таким серьёзным тоном, будто сообщал Рэвону о нападении Империи Мин. – Вы обязались доставить сыта-голь в столицу.
– Я и не отказываюсь от этого обязательства. Мне нужно свернуть с дороги, мы просто разминёмся на время, и…
– Хотите, чтобы вас продолжали называть бэсинджа-ёнг [5]?
Предатель драконов. Такое прозвище Рэвону дали в стане драконьего войска ещё год назад. Йонг слышала, как воины, переговариваясь, клеймят сонбэ позором, но сперва не понимала истинного значения новых для себя слов, а позже останавливалась от обвинений намеренно. Какими бы ни были их отношения прежде, она не знала, имеет ли власть достаточную, чтобы винить Рэвона в своих же бедах.
Теперь, зная, как судьба влияет на человека, Йонг гадала, стал ли Рэвон началом её новой дороги или же являлся спицей в колесе жизни, как и многие другие люди, которых она тут встретила.
Но вчера, даже зная, через что прошёл Рэвон-сонбэ в прошлом, она обвинила его в убийстве. Мог ли Рэвон действительно быть тем, кто подсыпал яд в чай принцессы?
«Почему-у-у ты думаеш-ш-шь, что убить хотели принцес-с-су?» – гулко отозвался имуги на дне дань-тяна [6] Йонг. Она была слишком сонной, чтобы думать сейчас об этом, и змей, поняв это, потянул
Предатель драконов (
Область чуть ниже пупка, своеобразный энергетический резервуар Ци.
