от площади похож на восточный минарет. На балконе уселась высохшая как пергамент старуха, черные одежды до пят делают ее похожей на вдову или монахиню. Она курит длинную папиросу, бесцеремонно разглядывая прохожих. Аккуратные таблички с номерацией домов и названием улиц сверкают начищенной медью. Рублевский проспект 14. По площади бежит мальчишка беспризорник. Наследие царского режима – как преподавали в советских школах на протяжении семидесяти лет. Багровый шишак зреет над бровью, пацан держит за хвост здоровенную дохлую крысу.
– Фалалей! Фалалей! – звонкий крик разносится в прозрачном воздухе. Крыса в руках юного живодера выписывает причудливые пируэты. За беспризорником увязалась ватага бродячих собак. Солидный господин в дорогом пальто из английского сукна брезгливо сморщился. Он замахнулся тростью, как мушкетер шпагой.
– Мерзость, какая мерзость! – мужчина говорил с сильным немецким акцентом, продолговатое лицо украшают длинные полубаки, набалдашник трости венчает фигура обнаженной женщины, отлитая из чистого серебра. Он держал на поводке двух здоровенных котов. Гладкошерстных, как сфинксы, и огромных, по сорок сантиметров в холке. Не коты, а чудища из фильмов ужасов. Его спутница – высокая, белокурая, с удивительным восточным разрезом глаз, равнодушно смотрела на беспризорника.
– Голодный мальчик. Смерды вечно хотят жрать!
Не человек, а заводная кукла говорит, голос лишенный басовых нот, плоский, блеклый, будто прокисшее молоко. Гроздья алмазов сверкают на безымянном пальце – налицо работа Фаберже, запястье обнимает стальной браслет с гранатовой россыпью, на шее кулон, по виду аквамарин. Камень размером с голубиное яйцо, цепь блестит как надраенный пятак. Даша всегда была наблюдательной девушкой, а опасность обостряет инстинкты. Руки красавицы обнажены до плеч, глубокое декольте позволяет созерцать бюст до пупа. Кожаные штаны плотно облегают стройные бедра, на поясе висит длинная шпага в ножнах. Ножны инкрустированы драгоценными камнями.
– Вы правы, Лукреция! – господин швырнул на мостовую пригоршню золотых монет. – Лови!
– Шнягу тебе в дышло, троян гунявый! – рассмеялся мальчишка.
Господин нахмурился, махнул рукой полицейскому.
– Это не смерд, Карлос! – улыбнулась женщина. – Твоя проницательность подвела тебя. Слишком много пьешь местной водки.
– Фалалей! – беспризорник пританцовывает на месте, подле него кружится стая псов, оглашая окрест оглушительным лаем. Хмурое рябое лицо блюстителя порядка насуплено, рыжие усы угрожающе топорщатся, как у боевого таракана. Он поддернул перевязь арбалета, шагнул на проезжую часть.
– Хотите его пытать, Лукреция? – спросил мужчина.
– Пожалуй…
– Вам стоит только пожелать!
Он достал из кармана портсигар, тотчас подскочил услужливый швейцар, поднес зажженную спичку.
– Danke!
Широкие плечи, миндалевидные глаза
