style="font-size:15px;"> VI
Егоркин поднялся, отряхнулся и подошел к Никифорову. Он по-прежнему крутил головой и что-то шептал. Иван помог ему подняться, усадил на камень. Костя морщился, матерился, повторял:
– Ничего не слышу!.. В голове трактор!..
– Костя, ранен, что ли? – подошел к Никифорову десантник и взял его за плечо.
Костя улыбнулся и развел руками:
– Ничего не слышу!
Егоркин оставил Никифорова с десантником, они лучше его знают, что делать, и пошел наверх, туда, где торчал в небо ствол гранатомета. Подходя, он услышал, как сержант с выгоревшими бровями говорил лейтенанту:
– Семеро было! Пятерых мы уложили сразу, а эти успели опомниться!
– Хорошо, на той стороне без нас управились! – взглянул лейтенант на гору за тропой. – Тяжеленько бы пришлось!.. Надо к ним одно отделение немедля послать…
Рядом с гранатами лицом вниз лежал широкоплечий мужчина. Лежал он спокойно и, казалось, притворялся мертвым. Хотелось повернуть его, взглянуть в лицо, но Егоркин боялся прикоснуться, стоял рядом и смотрел на камешек на черной чалме душмана. Этот камешек больше всего убеждал, что широкоплечий человек в черной чалме уже никогда не шевельнется.
– Ты? – спросил кто-то рядом.
Егоркин обернулся, увидел безбровое лицо сержанта и кивнул.
Сержант ногой повернул голову душмана, и на Егоркина взглянули черные пустые бессмысленные глаза. Рот у душмана был открыт, и виден толстый бурый язык. Меж бровей, чуть выше переносицы, чернела кровавая дырочка, из нее все еще бежала кровь. И в горячем воздухе, показалось Ивану, густо стоял тошнотворный запах крови.
– Рожка три угнал? – спросил, улыбаясь, сержант.
Егоркин поднял один палец и, икнув, ответил тихо, хрипло:
– Патрон…
– Молодец!
Иван отвернулся, икая, шагнул в сторону, чувствуя, что ему не сдержать рвоты. Он прислонил автомат к камню и согнулся пополам.
– Как выворачивает! – слышал он за спиной.
– Отойдет! – голос сержанта. – Потери есть?
– Троих ранило… одного, кажется, тяжело! В грудь… навылет, как бы кровью не захлебнулся!
– Вертолет вызвали?
– Вызвали… но он здесь не сядет. Нести нужно… к минному полю… Только там площадка есть…
Егоркин вытирался платком, думая о Романе Палубине, во время боя его не видно было, и чувствуя стыд перед десантниками за свою слабость. Нос заложило, из глаз текли слезы. Иван вытерся, высморкался, поправил каску, съехавшую на лоб, взял автомат и двинулся к группе десантников, собравшихся на месте засады душманов, высматривая среди них Романа. Его не было видно. Десантники смотрели вниз, в ущелье. Там среди деревьев что-то горело.
Половина ущелья была затянута дымом, пылью. То в одном, то в другом месте взлетали фонтаны земли и доносились
