собрания, на которых требовалось лишь одно – проголосовать «за»; один человек в столичном институте физики (теперь оплот демократии) на формальный вопрос, ну, кто, мол, против – поднял руку. Сделали вид, что не заметили. Разошлись. А через две недели сей прямодушный, с Принципами, человек был навсегда уволен из института и из науки.
Позвольте, да о каком материализме мы толкуем, мы в нашей стране (верней толковали) где простая буква, знак или звук не так произнесённые, могли повернуть всю судьбу человека! Да мы самое что ни на есть идеалистическое общество на свете, мы – люди живём в мире не поступков, но слов; в мире не предметов, а отношения к ним; в мире не людей, соседей, наполненных живой кровью, а в мире мертвецов, давно ушедших Цезарей и Пушкиных, Марксов и Лениных. Мы пленники собственных легенд нашего существования и себя лично. Если бы мы могли восприять жизнь такой, какова она, На Самом Деле! Никогда! Жизнь для нас такова, как мы её Видим, Считаем, Полагаем! Ибо Сама По Себе жизнь – никакая. Если же наше Мнение о жизни, иль ещё хуже, мнение Эпохи не совпадает с мнением такого, как маркиз де Сад – не жить маркизу. Ибо своим фактом существования, такой Инакомыслящий, перечёркивает наше существование, которое и есть не что иное, как мнение, ощущение, осознание этого существования. То, что у резус обезьяны называется её территорией, у нас – Мировоззрением. На границах этой крошечной территории, представляющей несколько веток огромного тропического дерева, обезьяна начинает свой день с того, что пронзительно орёт на соседа. Сосед орёт в ответ. Потом они орут друг на друга в противоположном конце участка на дереве. И, таким способом Ощущают жизнь, что они Есть на свете, ибо жить – значит ощущать – Я, мол, есмь, живу! Если у бедной обезьяны нет соседа (как в зоопарке в опытах) и не слышит она ответного вопля – у неё наступает страшное нервное расстройство, депрессия и даже смерть. Так и в нашей жизни, главное, чтобы на границах нашего мировоззрения, крошечного мирка, сотворённого нашей жаждой Определённости, мы, возопляя о личном присутствии в мире, в ответ получали тот же вопль. Тот, у кого Принципы, кто не разделяет вопли эпохи – нарушает наше жизненное ощущение. Мы, не услыхав привычного в ответ на наше «Живу вот так!», лишаемся опоры, такой человек своей Инакостью, как бы зачёркивает нашу жизнь! Кто подобное потерпит!
Вот и просидел маркиз де Сад тридцать лет в тюрьмах, за неотзывчивость к себе подобным, которые, к несчастью, правили этой жизнью. Они от него заслонились тюремной стеной, чтобы не видеть и не слышать; с глаз долой из жизни вон, однако вовсе не забывали и всё требовали: пусть покается, откажется от Себя, от Принципов Своих, – в обмен мы ему Свободу!
Приведём отрывок из его письма жене, отправленного им из тюрьмы, куда он попал в очередной раз.
… Мой образ мысли, ты говоришь, нельзя оправдать и одобрить. Думаешь, мне это важно? Воистину, глуп тот, кто думает, как все. Мой образ мысли есть порождение прямое моих глубинных
