с легкой ухмылкой говорит Эрнетта, обходя меня по кругу. – Давай дружить?
Она чуть улыбается, намеренно обнажая удлинившиеся клыки. Бр…
Я могла бы испугаться, но… Я слишком долго жила в постоянном страхе, да и оборотни у нас часто бывали нестабильные, не такие клыки видела. Единственное, что мне сейчас действительно угрожает – это то, что рыжая может найти какие-то доказательства. Особенно если кто-то из клана решит выйти со мной на связь.
– Давай, – я натягиваю улыбку, ловлю ее взгляд и тяну руку.
Она принимает вызов и чуть сильнее, чем нужно, сжимает мою ладонь, но я продолжаю улыбаться.
– Зови меня Лисой, – говорит она.
– Эйра, – отвечаю я. – Впрочем, ты и сама знаешь.
– Угу. Так и быть, не буду звать тебя "Эй", – ну о-о-очень оригинально шутит Лиса. – Ну что, в сад?
Я киваю, и тут мой желудок выдает удивительно мелодичную песню. Лиса поднимает бровь и вопросительно смотрит на меня:
– Ты опоздала, да еще и не позавтракала? Ну ты соня, – она делает мне знак рукой следовать за ней и идет к выходу из храма.
– Я вчера долго не могла заснуть, – начинаю оправдываться я, а потом одергиваю себя. Вот еще!
Двое охранников, которые вели меня сюда, увязываются следом за нами, но Лиса останавливается и строго смотрит на них:
– А вот ваша, ребята, компания, нам не нужна, – твердо говорит она. Так, что в этом намеке четко прослеживается приказ идти по своим делам.
– Нам приказано охранять госпожу, – возражает один из охранников. Тот, что чуть выше и с более глубокой складкой между бровей.
– Я сама прекрасно с этим справлюсь, – ведет плечом Лиса.
И в этом действии есть что-то хищное, опасное… То, что сразу считывают оба охранника и сжимают челюсти. Потом рыжая раскрывает ладонь и что-то показывает им. В тот же момент оба склоняют голову и делают шаг назад.
– Ну вот и молодцы, – Эрнетта поправляет выбившуюся из прически кудряшку, идет дальше по коридору и ловит по пути кого-то из слуг: – Завтрак в беседку для госпожи и меня.
Слуга уважительно кивает и исчезает за поворотом. Я еле-еле успеваю за Лисой, хотя она, как и я, в платье. У нее оно еще и многослойное, сложное, явно тяжелее, чем у меня.
К тому моменту, как мы доходим до беседки, я уже дышу с трудом, а сердце колотится даже не в груди, а в ушах. Тяжело опускаюсь на скамью, обмахиваясь руками.
– Ты издеваешься? – касаюсь горящих щек руками. – Решила научить меня бегать?
– Решила проверить, сможешь ли убежать, – ухмыляется рыжая, даже не скрывая, что издевается. – Не сможешь.
– А должна? – откидываюсь на спинку и склонив голову к плечу, спрашиваю я.
Лиса садится напротив меня, и теперь столик служит такой своеобразной преградой, через которую мы перекидываемся репликами, как будто играем в мяч.
– Ты мне скажи.
– Куда мне бежать? –
