населения, в общине деревни или городского посада, в поколениях закрепляя новую идентичность и стереотипы поведения. Выработанные автором технологии реконструкции субэтнического характера «старожилов-сибиряков» привели к важной мысли об известной повторяемости этнокультурных и психоментальных процессов в истории русского народа – процессов обживания славянами Восточно-Европейской равнины в VII–XIII веках и освоения Сибири в XVII–XVIII веках. Можно лишь добавить, что аналогичные процессы протекали в XIV–XVI веках при формировании преемственного этноса средневековых русских на основе части восточных славян – русичей и народов от Волго-Обского междуречья до Северного Урала.
Авторская реконструкция традиционного сознания сибиряков убеждает, что оно «содержало совокупность ценностей „картины мира“, адаптированных традиций обычного права, материальной и духовной культуры. При этом адаптация приняла для сибиряков непрекращающийся процесс выработки ответов на вызовы: сначала природно-климатические и этнокультурные, позднее постоянных потоков „российской“ культуры ссыльных, переселенцев от „самоходов“ до „столыпинских“, и, наконец, – вызовов капиталистической модернизации».
В своих очерках Борис Ермолаевич Андюсев справедливо отмечает, что общая зажиточность сибиряков обусловила в ментальности старожилов несколько иные духовные ценности в отличие от ценностей великорусского крестьянина. Им присущ социальный идеал зажиточности, скупости, рациональной организации образа жизни в «своем мире», а не социальная уравнительность. При этом автор неоправданно идет дальше, утверждая, что «накопительство, скупость, стремление к наживе нами оцениваются в качестве позитивных черт сибирского характера». Вряд ли стоит подчинять экономическим интересам духовно-нравственные и «стремление к наживе» считать положительной чертой характера даже у православных сибиряков. Конечно, сами сибиряки не считали зазорным кабалить чужаков (срабатывал стереотип отношений «мы» и «они»), но местные Колупаевы и Разуваевы наживались и на попавших в беду односельчанах. Нужно также учесть, что круговая порука в несении налогов и натуральных повинностей, то есть обязанность платить раскладкой, как говорится, за себя и за того парня, снижала и у сибирских, по В. И. Ленину, «самых сытых крестьян в России» стремление к максимальной хозяйственной активности.
В целом Борис Ермолаевич Андюсев впервые в науке предложил интересную, но не бесспорную, этносоциокультурную модель сибиряков традиционной эпохи. Изложенная ярким и в целом достаточно доступным языком, книга, уверен, найдет своего массового читателя с самым широким кругом научных и познавательных интересов.
Г. Ф. Быконя, д. и. н., почетный профессор КГПУ им. В. П. Астафьева
Введение
Слово о Сибири
Сибирь – любовь наша[1]
Земля,
Текст очерка «Слово о Сибири» был написан для американского издания «Неизвестная Россия: Энциклопедия бизнеса по регионам и отраслям». См.: Andyusev Boris Ermolaevich. A few words about Siberia // The unknown Russia: encyclopedia of Russia’s business by region and industry: 14 vol. Vol. 3. St. Augustine, FL: Business inform. agency, 2012. – S. 39–41.
