именно в коляске. Это довольно забавно.
Мы делаем круг до стеллы и обратно. Потом моя начинает хныкать. Приходится найти скамейку и взять её на руки. Игнат, увидев, что Соня получила свободу от поручней коляски, тоже начинает кукситься и елозить. Однако сидеть у меня на руках ему оказывается неинтересно. Он не очень давно научился вставать, держась за какую-то опору, и теперь всячески старается использовать эту открывшуюся внезапно возможность. Больше всего ему нравится держаться за коляску, потому что так, он может передвигаться на внушительные для него расстояния. Его это приводит в восторг, а вот меня заставляет нервничать. Появляется чувство, что я не полностью контролирую ситуацию.
– Егор, смотри куда едешь! – кричит знакомый голос. – Ты не видишь, там малыш?!
Всё происходит довольно быстро. Мальчик лет пяти на самокате разгоняется и едва не врезается в коляску. Игнат начинает плакать испуганно. У меня перед глазами мелькает огромная тень. Высокий, широкоплечий мужчина ловит мальчика за шкирку одной рукой, другой придерживает самокат. Я только успеваю вскочить со скамейки.
– Я нечаянно! – начинает оправдываться мальчик.
Мужчина озирается по сторонам в поисках матери Игната и встречается глазами со мной. Я с удивлением узнаю в нем судью Козлова. В спортивных штанах и парке он выглядит непривычно. И отчего-то, глядя на него и очень похожего на него мальчика рядом, я испытываю огромное разочарование. Артём же как ни в чём не бывало улыбается мне.
– Ксения Анатольевна, это тоже ваш карапуз? – спрашивает, когда я подхожу ближе.
– Почти, – отвечаю я холодно. – Подруга попросила присмотреть.
– О, как! – значит мы с вами сегодня оба няньки.
– Дядь Артём, отпусти! – мальчик пытается вырваться на свободу.
– Только аккуратней, ладно? – отвечает Артём назидательно. – Ты ведь уже взрослый, а тут вон какие малыши играют.
Он отпускает Егора и тот, кивнув, вновь встаёт на самокат. Я усаживаю своих обратно в коляску, успокаиваю, даю Игнату сок в бутылочке. Параллельно наблюдаю за Артёмом. От осознания того, что этот мальчик ему не сын мне вдруг становится легко и хорошо. Я не понимаю себя. Какая бы мне по идее разница?
– Я так рад, что встретил вас вне работы, – говорит он, вновь оборачиваясь на меня. – Мне было очень любопытно, какого стиля вы придерживаетесь в неформальной обстановке.
– Разочарованы? – бросаю я язвительным тоном. Сама с ужасом понимаю, что пару дней не мыла голову, и вообще сейчас без макияжа.
– Нет, вы очень милая, – отвечает он и отводит взгляд.
Мои щёки вспыхивают мгновенно. И дело даже не в словах, он и до этого много чего мне говорил. Важен его тон и сама ситуация. Всё это так трогательно, что просто обезоруживает. Но я не была бы собой, если бы сдалась просто так.
– Слушайте, Артём Александрович, – говорю я строго. – Я понимаю, что вам, может
