Теперь Варнеру было видно его лицо: пара холодных, серых, матово-непроницаемых глаз под седеющими, сердито сдвинутыми бровями да короткая, стального цвета спутанная бороденка, густая и клочковатая, как овчина.
– А у тебя где раньше хозяйство было? – спросил Варнер.
– Западнее. – Краткость его ответа не означала ни резкости, ни пренебрежения. Просто это единственное слово приобрело в его устах завершенную и необратимую окончательность, словно он дверь за собой закрыл.
– В Техасе, что ли?
– Нет.
– Понятно. Просто отсюда к западу. Семья большая?
– Шестеро. – Теперь явной паузы дальше не предощущалось, но и торопливого перехода к следующему слову тоже не было. Однако высказано было не все. Это Варнер почувствовал еще прежде, чем тот же безжизненный голос завершил высказывание, казалось бы, нарочито противоречивое: – Парень и две девки. Жена и ее сестра.
– Это же только пятеро.
– И я, – сказал мертвый голос.
– Обычно хозяин не считает себя среди своих работников, – возразил Варнер. – Так вас пятеро или семеро?
– В поле могу шестерых вывести.
И опять тон Варнера не изменился, все такой же напористый, такой же любезный.
– Не знаю, стоит ли брать арендатора на этот год. Уже ведь май на носу. Я тут прикинул, может, и сам управлюсь – с поденщиками. Если вообще стану в этом году с ней возиться.
– Ну, согласен и так, – сказал пришлый.
Варнер поглядел на него.
– Абы как, лишь бы устроиться? – Ответа не последовало. Варнер даже не мог понять толком, смотрит тот на него или нет. – А платить сколько собираешься? За аренду-то.
– А сколько берешь?
– Треть и четверть, – объявил Варнер. – За провизией сюда, в лавку. Наличных не надо.
– Ясно. А потом на каждый доллар двадцать пять центов сверху.
– Правильно, – любезно согласился Варнер. Теперь он и совсем понять не мог, смотрит тот вообще куда-нибудь или нет.
– Согласен, – сказал пришлый.
Потом Варнер стоял на галерее лавки, где человек пять мужчин в комбинезонах, кто сидя, кто на корточках, пристроились со своими карманными ножами и обструганными палочками, и смотрел, как его посетитель, деревянно хромая, сошел с крыльца и, ни направо, ни налево не взглянув, выбрал среди привязанных под галереей запряженных в повозки и оседланных животных тощего незаседланного мула в драной плужной упряжи с веревочными вожжами, подвел его к ступенькам, неуклюже и деревянно на него вскарабкался и уехал, так и не поглядев ни разу по сторонам.
– Послушать, как он ногой топочет, подумаешь, что в нем сотни две фунтов, – сказал один из сидевших. – Кто таков, а, Джоди?
