остаться тут. А бежать с вами – шестьдесят три реала пропадут. Такие деньги! Не уезжайте!
Дон-Кихот. Встань, сынок! Твой хозяин поклялся всеми святыми, что не обидит тебя. Не станет же он губить бессмертную свою душу из-за гроша!
Санчо. Ну, это как сказать.
Андрес. Не уезжайте!
Дон-Кихот. Беда в том, друг Андрес, что не единственный ты горемыка на земле. Меня ждут тысячи несчастных.
Андрес. Ну и на том спасибо вам, сеньор. Сколько живу на свете, еще никто за меня не заступился.
Он целует сапог рыцаря.
Дон-Кихот вспыхивает, гладит Андреса по голове и пришпоривает коня.
Снова рыцарь и оруженосец едут по большой дороге.
Санчо. Конечно, жалко пастушонка. Однако это подвиг не на мой вкус. Чужое хозяйство святее монастыря, а мы в него со своим уставом. Когда буду я губернатором…
Дон-Кихот. Замолчи, простофиля. Мальчик поблагодарил меня. Значит, не успел отуманить Фрестон детские души ядом неблагодарности. Благодарность мальчика будет утешать меня в самые черные дни наших скитаний! Довольно болтать, прибавь шагу! Наше промедление наносит ущерб всему человеческому роду.
Ущелье среди высоких скал, крутых, как башня. Черные зубчатые тени их перерезают дорогу. Дон-Кихот и Санчо Панса едут между скалами.
Дон-Кихот останавливает коня.
Санчо. Что вы увидели, сеньор?
Дон-Кихот. Приготовься, Санчо. Мы заехали в местность, где уж непременно должны водиться драконы. Почуяв рыцаря, хоть один да выползет. И я прикончу его.
Санчо останавливает ослика, озирается в страхе.
Санчо. Драконы, гадость какая. Я ужей и то не терплю, а тут – здравствуйте! – вон какой гад. Может, не встретим?
Дон-Кихот. Есть такие нечестивцы, что утверждают, будто бедствуют люди по собственному неразумию и злобе, а никаких злых волшебников и драконов и нет на свете.
Санчо. А, вруны какие!
Дон-Кихот. А я верю, что виноваты в наших горестях и бедах драконы, злые волшебники, неслыханные злодеи и беззаконники, которых сразу можно обнаружить и наказать. Слышишь?
Слышится жалобный, длительный скрип, и вой, и визг.
Санчо глядит в ужасе на Дон-Кихота, а тот на Санчо. И вдруг испуганное, побледневшее лицо оруженосца начинает краснеть, принимает обычный багрово-красный цвет и расплывается в улыбке.
Дон-Кихот. Чего смеешься? Это дракон, это он!
Санчо. Ваша честь, да это колеса скрипят!
Дон-Кихот бросает на своего оруженосца уничтожающий взгляд. Заставляет коня подняться на некрутой холмик у подножия скалистой гряды.
Санчо следует за ним.
И рыцарь видит, что и в самом деле карета показалась вдали. Колеса пронзительно визжат на повороте. Пять всадников окружают ее. Перед каретою едут на высоких мулах два бенедиктинских монаха, в дорожных очках, под зонтиками. Два погонщика шагают возле упряжных коней пешком.
В окне кареты
