style="font-size:15px;"> Ева неожиданно вспомнила, как ее мать однажды пригласила Видаля поужинать вместе с ними. В тот день Ева с нетерпением ждала, когда наступит вечер. Ей тогда было шестнадцать лет, и ее тянуло к Видалю.
Он пришел в слаксах и рубашке. Его волосы были зачесаны назад. Ева никогда не видела его таким красивым.
На протяжении всего ужина мать говорила Еве о Видале, словно тот не присутствовал за столом. Словно он был предметом, а не человеком. Словно разговаривать с ним было ниже ее достоинства.
Еву переполняли гнев и чувство стыда, но ей не хватило смелости противостоять матери. Она окружила свой внутренний мир невидимой броней, за которой спрятала свои чувства и желания.
За ужином Видаль держался с достоинством и был вежлив, но после этого больше никогда не садился с ними за стол.
И вот спустя много лет он вернулся во дворец с намерением его купить. Неудивительно, что он решил воспользоваться возможностью отомстить Еве за свои унижения.
Они вошли в главный зал для приемов, и Ева внутренне содрогнулась при виде выцветших обоев с пятнами сырости, протертых ковров и требующих реставрации портретов предков. Большая часть мебели была в чехлах от пыли, и это придавало интерьеру еще более жалкий вид.
Набравшись смелости, Ева повернулась и посмотрела на Видаля. В саду ее слепило солнце, но сейчас ничто не мешало ей разглядеть его лицо с выразительными сине-зелеными глазами, прямым носом и волевым подбородком. От его мужественной красоты у нее захватило дух. Коротко подстриженная темная бородка привлекала внимание к его чувственным губам, и она вспомнила, какими жестокими могут быть эти губы.
Сердце Евы подпрыгнуло в груди.
«Не думай об этом. Только не сейчас», – приказал ей здравый смысл.
– Ты смотришь на меня так, будто никогда не видела раньше, – сказал Видаль.
Еву бросило в жар.
– Ты выглядишь… по-другому.
– Я другой, – произнес он уверенным тоном человека, который, вопреки скромному происхождению, поднялся на самый верх социальной лестницы. Стоимость его бизнеса оценивалась в миллиарды долларов. Очевидно, он владел недвижимостью в каждом крупном городе.
Ева спросила себя, изменилась ли она сама. По ее ощущениям, она изменилась. Если раньше мать говорила ей, что думать и как себя вести, то теперь ей приходилось самой принимать решения. Она чувствовала себя свободной и одновременно с этим ранимой.
Перемены касались и ее стиля одежды. Вспомнив о своем затрапезном виде, она ужаснулась и начала бормотать:
– Я… я собиралась переодеться перед твоим приходом, но не успела…
Взгляд Видаля скользнул сначала вниз, затем вверх по ее телу, и в глубине ее женского естества все затрепетало, словно пробудившись от долгого сна.
– Это не твой обычный наряд? Как я могу это знать? С нашей последней встречи прошло столько времени. Очевидно, изменения затронули не только
