нашей жизни ничего не осталось… И от наших планов тоже… Но главное, что мы все живы, но после долгой комы умерла Яночка – моя любимая подруга и кума, но теперь у нас есть старшая дочка – Карина. Вот и получилось, как мечтал Женя, трое детей.
Тут Вика не выдержала и разрыдалась в голос. А за ней заплакала Карина, потом за компанию заревела малышка. Я не знала, кого утешать и как: у самой текли слезы.
Женя здоровой рукой обнимал родных, что-то шептал им, постепенно все успокоились.
Я тоже утерла слезы, но успокоиться не могла: «мы в ответе…» Ладно, сейчас мы отвезем Вику с детьми обратно в чужой дом, где их на время приютили, а дальше что?
Знаю, что снова вернусь сюда не для репортажа, а чтоб привезти Вике реальную помощь: вещи, продукты, одежду для малышей и для них самих, чтоб убедиться, что их жизнь как-то налаживается.
Знаю, что не только я вошла в их жизнь, но и они в мою… в наши: теперь мы у них есть! И мечта этих отмеченных войной и горем людей обязательно сбудется: будут они жить в своем уютном домике под мирным небом!
Юлия Михайлова
22 января 2015 года в 8–30 утра двадцатитрехлетняя Юля Михайлова как обычно ехала на работу в райотдел милиции, не подозревая, что у нее, как и у десятков пассажиров, оказавшихся с ней в одном троллейбусе N17, с этого дня начнется совсем другая жизнь… Потому что какой-то ВСУ-шник-артиллерист, у которого, возможно, тоже были и семья, и родные, и друзья-приятели, отправил недрогнувшей рукой на остановку «Донгормаш» в микрорайоне, который в народе зовут Боссе, Ленинского района Донецка четыре дальнобойных снаряда…
Взрывы, крики, боль, темнота…
Пятнадцать человек погибли, больше двадцати – ранены.
Юля Михайлова:
– Когда разорвался первый снаряд, меня сильно оглушило… В голове звон, ничего не можешь понять… Тут еще раз ШАРАХ! Пронзила острая боль. Не могу пошевелить правой рукой, она висит плетью, с нее кровь течет… Я пыталась себя успокоить: «Ничего… и с одной рукой живут, ты справишься». Понимаю, что надо спасаться, выбираться из автобуса. Хочу встать и падаю, смотрю на свою ногу, а она вывернута в обратную сторону. Кричу: «Помогите!» А вокруг все кричат, кровь везде, запах горящего металла и человеческой плоти: это горела рядом машина с пассажирами…
Какой-то мужчина перевернул меня на спину и оттащил подальше от троллейбуса, под козырек остановки.
Первыми приехали наши военные. Они вкололи мне обезболивающее и вместе с другими повезли в больницу. Со мной что-то происходило: я порывалась встать, говорила: «У меня нога болит… Почему здесь столько крови?» Ребята меня удерживали на носилках, в которых я лежала просто в луже своей крови…
В итоге в больницах Донецка, потом Ростова-на-Дону и Москвы я перенесла двенадцать операций. И осталась без ноги и без руки… А вот осколок снаряда, что застрял в легком, мне не вытащили: сказали, что я сильно слаба после операций, и организм может не выдержать…
