Родину, на уральском хребте несу,Из битвы чести и тотального бесславия.
Кровавой патокой на черепе пишу:
«Психея? Одарила меня вечной манией.
Койотль? Волю дал лихому куражу!»
Я весел и спокоен. Палачу,
Скажите, что един с Великославией,
С волком Турана, верен германскому мечу.
И без обмана, французской парии,
Я смысл той коммуны, объясню.
И в том же месте, в адском зареве,
Степным кочевником, я подожгу свечу,
В миноре, в честь асов. Врачу,
Вы передайте, что я в мареве,
Да в Африканском корпусе качу,
На встречу с Черчиллем.
В которой, речь, подобившись ручью,
Разжёт моторы янки, гринго, чукч —
Народов из которых вышел.
А ныне в их тени, я, мышью,
Крадусь под взором мрачных туч.
Не сердце, а другая мышца,
Покажет, чем язык могуч.
Styx 34-23-ТЕ
Я ребёнок столь жутких и тихих краев,
Что рождён был у Стикса реки, берегов.
Я о космосе знаю. Банточиком «Марс»,
Я рождён был вдали от пиршества рас.
Меня снегом укроет – мой белый покров,
Что, в преддверии, значит – вселенский коллапс.
Жизнь так быстро по кругу, как будто таймлапс,
Не сбежать из её всеземных погребов!
Не траншею я рою – для трупов лишь ров.
Не траншеей рождён, я – ребёнок лесов.
Там где мёртвые боги у финнов и Чудь
Белоглазая смотрит на водную муть.
В ней лики умерших, на пиршестве рас,
В ней я выдыхаю токсичную ртуть,
В ней белый ребёнок взирает на Марс,
В ней финны, в ней боги, и в ней сама Чудь!
Plexus coeliacus 35-23-ТЕ
Я в груди схоронил солнце.
В нём есть лис, что огонь, в рыжине,
Снопом искр взлетал к вышине,
В нервный узел, к мотивам эмоций.
Нежной деве, холодной луне,
Покажу я свой огненный нрав,
Опаленных костей, костоправ,
Не сочтёт в её белой копне.
И меня поздравляет Минздрав —
Перевыполнил план по безумству
Рождённых детей, через чувство
Делённое с ней, множив в сплав.
Диким писком, от серых мышей,
Отделяю нас в белы вороны.
Нас фасуют. Фасуют в вагоны,
По Транссибу, чтоб, мчались быстрей.
И мы завтрак едим, чемпионов:
Просто чай пьём в купе, просто эль.
Я волнуюсь, стучат нейроны,
Не спасёт ни таблетка, ни хмель.
Я волнуюсь. И солнце горит, Рим Нерона.
Не смотри. И меня не жалей.
Пусть из клетки грудной дикий зверь,
Прогрызёт себе путь, до перрона.
Я волнуюсь, а ты, как Юнона,
Своей мудростью искренно верь,
Что близнец Боконона,
В его чреве спокоен теперь.
Canis latrans 36-23-ТЕ
Древние боги, одетые в мех,
Смотрят
