вплотную и дотронулся рукой до поверхности камня, обошёл вокруг и что-то поискал у основания. Потом спешно направился к нам, будто хотел показать что-то интересное.
– Это не камень, – выкрикнул он издалека. Подбежал и показал тёмные камешки в своей ладони.
– А что это? – не поняла мать.
– Это окалина. Глыба железная, на ней имеются следы оплавления, причём в верхней части.
– А если это просто многовековая ржавчина? – предположил я.
– Сынок, это я работал сварщиком, а не ты, поэтому окалину от ржавчины отличаю, – возмутился отец. – Эта штука похожа на громоотвод, но такой жирный, словно молнии тут не чета земным.
– Что вы такое говорите, Николай? Про грозы на этой планете не было сказано ни слова. Уж такой информацией с нами точно поделились бы. Вы же знаете, что в системе нет потенциально опасных мест. Человеческая жизнь для неё высшая ценность, – убедительно произнесла Вестлина.
– Он сказал, что вероятность опасности десять в минус двадцать пятой степени, – напомнил отец. – И ещё я вдруг подумал, что река была естественным препятствием, которое мы не должны были преодолевать.
– Пап, не нагнетай, пожалуйста, – попросил я его, уверенный, что это не так.
– А я не нагнетаю, а просто предполагаю. В том, что эта штука – громоотвод, я не сомневаюсь. Вопрос в том, как часто тут случаются грозы.
С поляны как раз был виден тёмный горизонт, очень напоминающий грозовой фронт. Только за несколько часов с момента его образования он почти не изменил своего положения.
– Эта поляна не подходит для посадки челнока, надо идти искать другую, – предложил я.
Мы снова тронулись в путь, надо сказать, уже без прежнего энтузиазма. Красота начала утомлять, словно у нас начался похмельный синдром от интоксикации кислородом. Пропало чувство полёта и лёгкости. Я посмотрел на экран телефона. Оставалось полтора часа до окончания тура. Всё, чего я сейчас хотел, это упасть на траву на ближайшей поляне и ждать прибытия корабля.
Две звезды, дающие свет планете, одна совсем маленькая, а другая больше нашего Солнца, почти слились в одну. Из-за яркого света их невозможно было рассмотреть. Только встроенная модификация, помогающая зрению подстраиваться, позволила мне увидеть оба диска. Наступала судная ночь, дающая короткий промежуток времени хищным тварям, чтобы позаботиться о своём желудке.
– Как-то не по себе, – шёпотом призналась Айрис. – Такое ощущение, что мы потерялись. Где все?
– Айрис, с вашими технологиями потеряться невозможно, – успокоил я её.
– Да, ты прав, глупо думать, что все ходят по одной тропинке и приходят на одну и ту же поляну.
– Вот именно. Наслаждайся.
Айрис улыбнулась Никасу и похлопала его по спине. Сын засыпал, сидя у меня на шее, клевал носом и клонился в сторону.
– Утомился больше всех, – засмеялась она. – Жаль, не взяли «кенгуру», он мог бы в нём поспать.
– Какое
