поговорить с графом Морлимером.
Он подал ей платье и спросил:
− Элиас, а что ты делала у оврага, тогда, три года назад?
− Хотела на лед посмотреть. Никогда снега и льда не видела. А в округе болтали, будто овраг замерз. Вот и посмотрела. Еще и Лору подговорила со мной отправиться.
При воспоминании о том страшном дне девушка привычно замкнулась.
− Ты не знала, что аспиды появляются там, где лед? – ласково погладил он ее по щеке.
− Не знала. Отец сказал только, что ходить к оврагу нельзя, а почему не объяснил. Думал, я не ослушаюсь. А у меня возраст такой был, не слушаться, понимаешь?
− Понимаю, − опустился он перед ней на колени и одел на ее ножки нарядные туфельки.
Дома Элиас ждала записка от Илоны.
«С нетерпением жду объяснений», − писала подруга. – «Рид выглядел огорченным. А Хендрик так и не подошел, хотя знает, что хромота не сильно беспокоит меня в танце. Он весь вечер увивался за Калиной Вьен. Зачем ты променяла Рида на Бартлетта?».
Никто меня не поймет, − досадливо смяла Элиас исписанный листочек. – Разве что, папа.
Бартлетт появился уже наутро. Она только и успела, что умыться. Услышала знакомый голос и помчалась в гостиную, не потрудившись даже расчесать волосы.
В гостиной расположились князь и ее родители. Фелиция, естественно, выглядит с иголочки. Естественно, смотрит на дочь с неодобрением. Элиас поняла, позже ее ждут нравоучения по поводу подобающего внешнего вида леди.
Она хотела кинуться к нему, обнять, целовать, но благоразумно сдержалась.
В ее присутствии я превращаюсь в желе, − думал Бартлетт, глядя на самую восхитительную девушку на свете. И что удивительно, ему это нравилось.
− Прошу меня извинить за столь ранний визит, − все-таки заставил себя князь оторвать взгляд от Элиас и начать говорить. – На юге вторжение. Король собирает войско. Я вынужден ехать немедленно.
− Ехать? Немедленно? – расстроилась молодая графиня.
− К сожалению, да. Но я не могу уехать, не сделав того, что собирался сделать.
Надежды Фелиции на то, что князь не воспринял ее дочь всерьез, не оправдались. Хотя, надо признать, женщине импонировала его решительность. Накануне они с Франки вернулись слишком поздно, и она не успела разузнать, навещал ли Бартлетт ее дочь. Но, судя по горящим глазам последней, он был здесь.
− Граф Морлимер, − продолжал Мюрай. – Прошу руки вашей дочери.
− Я согласна! – выпалила Элиас.
− Элиас! – строго одернула ее Фелиция. − Леди не пристало так открыто выражать свои эмоции.
− Но, если я рада, почему должна скрывать это? – возмутилась дочь.
Франки громко рассмеялся.
− Предполагаю, отказ неприемлем, − сказал он. – Иначе моя дочурка, чего доброго, устроит голодную забастовку.
− Обещаю, что буду заботиться об Элиас, − шагнул Бартлетт к девушке.
− Позволь?
Он
