хозяев документы, либо самого Кудесникова. Всю дорогу он ломал голову над тем, кто к ним пожаловал на этот раз и не случилось ли чего с Маней.
Поэтому, когда влетел в свой кабинет и увидел, что та жива и здорова, издал длинный стон облегчения. Все вокруг оставалось на своих местах. Окна не побиты, мебель не перевернута. Фикус, терпеливо сносивший тяготы офисной жизни, как всегда, криво торчал в кадке.
– Привет, босс, – сказала Маня, сидевшая в совершенно идиотской позе: попа на стуле – ноги на столе. – Привет, Мерс!
Вообще-то она была девушкой милой и прилично воспитанной. Кудесников относился к ней хорошо, хотя зачастую она пугала его проявлениями неконтролируемой страсти.
– Зачем ты положила ноги на мой стол? – сердито спросил босс, который позволял фамильярничать только себе самому. – Да еще в грязных туфлях? И что вообще случилось такого, из-за чего я должен был нестись сюда сломя голову?
– А где шоколадные конфеты? – вместо ответа требовательно спросила Маня. Глаза ее ярко блестели, тон был агрессивным, и Кудесников немедленно решил, что она пошло напилась.
Подошел к шкафчику, в котором хранилось спиртное, и проверил, все ли запасы на месте.
– Ты так меня напугала, что я не успел подумать о презенте, – ответил он через плечо. – Что-нибудь стряслось? Что-то ужасное? Тебя укусила залетевшая в комнату стрекоза и, кроме меня, некому высосать яд из раны?
– Хохмите? – с неожиданной ненавистью спросила Маня, рывком сбросив ноги со стола. Ее лицо, все, целиком, набрякло слезами, размывшими прелестные черты. – Вы никогда не относились ко мне серьезно!
– Серьезно я отношусь только к женщинам за рулем, – буркнул Арсений, мрачнея. – Я чем-то тебя обидел?
Мерседес важно ушел под стол, волоча за собой цепочку. В отличие от хозяина он всегда чувствовал, что грядет любовная сцена, и предпочитал пережидать самое страшное в укромном месте.
– Нет, вы ничем меня не обидели, – ответила Маня, глядя на него в упор.
Кудесников мог бы поклясться, что, будь у нее в руках что-нибудь тяжелое, она без раздумий запустила бы эту штуку прямо ему в голову.
– Ты сердишься, что я не позвонил, – утвердительным тоном заметил Кудесников. – Но ты обязательно простишь меня, когда я расскажу, что случилось со мной в поездке…
– Я не стану слушать, что там с вами случилось, – звенящим голосом ответила Маня. – С меня хватит! Я от вас ухожу.
Она была в облегающем платье, которое позволяло отчетливо видеть, насколько бурно вздымается ее грудь. Возможно, это платье она надевала с дальним прицелом заманить босса в свои сети.
– Ну, здрас-ст-те, – между тем расстроился тот. – С какой это стати ты уходишь?! Почему?
Маня как будто только и ждала этого вопроса.
– Почему? – повторила она, вытянув шею вперед, словно гусыня, намылившаяся клюнуть чужака. –
