Вспомнил! Это же гимн.
– Может, встать надо? – испуганно поинтересовался биолог. – А то еще бить начнут.
– И правильно сделают! – подал голос проснувшийся от пения Аленочкин. – Паша, я тебя, кажется, просил не устраивать нам проблем. Вот что он делает?
– Поет государственный гимн, – понуро ответил переводчик.
– Чем нам это грозит?
– В лучшем случае выкинут из автобуса, – сообщил Паша.
– Ну а в худшем? Учитывая, что певун этот все время в нас рукой тычет.
– Могут убить. И снять скальп.
– Дикость какая, – поморщился Аленочкин, – зачем им скальпы? Тем более Железякина. У него разве что со спины…
Практически лысый Железякин, невзирая на трагичность ситуации, негодующе глянул на генерального спонсора экспедиции, но огрызнуться не посмел.
– А чего вдруг они так возбудились? – спросил Аленочкин.
– Гринго мы, – ответил Паша.
– Кто?
– Гринго – белые, бледнолицые…
– Да? Пусть на себя посмотрят – по цвету как копченые куры. Что нам по этому поводу – гимн России им спеть?
– Интересно, что они станут делать, когда допоют? – задал вопрос по существу Железякин.
В этот момент индеец закончил петь первый куплет и сделал паузу, чтобы перевести дух.
– Так, парни. – Аленочкин понял, что надо действовать решительно. – Надо мириться с аборигенами. Причем быстро, нам тут еще жить и работать. Что бы такое сделать, чтобы этому Чингачгуку понравиться?
Потомок древнего и гордого народа тем временем затянул следующий куплет, грозно поглядывая в сторону совещавшихся чужеземцев.
– Может, денег ему предложить? – робко высказался Железякин.
– Нет, этот идейный, только разозлится. Скажет – глобалистические гринго скупают их бессмертные души. Лучше бы напоить, только водки нет, – возразил виновник торжества Паша.
И оба грустно посмотрели на Аленочкина. Он вгляделся в их полные тоски глаза и вдруг радостно заявил:
– Будем петь! Ты, Паш, хоть несколько слов знаешь?
– По-испански?
– Нет, блин, по-румынски. Слова этого гимна, естественно. Покажем, что мы друзья, споем вместе. На всяких мероприятиях это очень сближает.
Паша, чувствуя свою вину и ответственность за происходящее, не дожидаясь приглашения, сорвался с места и, спотыкаясь о ноги других пассажиров, пробрался вплотную к самозабвенно поющему индейцу. Срывающимся голосом Бочкин заголосил:
– «Сина «О, Патрия!» ту сьенес де олива…»
Аленочкин, которого никогда не покидало присутствие духа, уже успел разыскать на последней странице своего универсального путеводителя текст гимна, и они с Железякиным дружно грянули со своих мест:
– «Де ла пас эль аркангель дивино…»
Индеец замер. Такого поворота событий он никак не ожидал. Мексиканцы тоже
