своей воле, а ты их превратил в рабов. Я понимаю, что их можно использовать, пока не восстановили стену или не повесили новые ворота. Но вечно держать их в рабстве неправильно, к ним надо относиться по-человечески. Они уже искупили свою вину четырехмесячным трудом. Направь воинов, пусть всех пленных приведут сюда, к этому дому.
Шрам вышел отдать указание, радуясь, что отделался так легко.
– Гуран, сколько у тебя теперь всадников, лошадей, что вы делали в мое отсутствие? Я поручал вам притащить сюда Большую и Малую Берты, но пушек в Мехике я не вижу.
– Всадников пятьдесят два, лошадей ещё больше – мы поймали всех разбежавшихся лошадей Дойчей,– бойко начал Гуран.– Мы всё время тренировались, как ты показывал: атака лезвием кинжала, атака с охватом боков врага. А пушки,– Гуран замялся,– мы не смогли их притащить: колёса не крутятся. Наши волы не смогли их сдвинуть с места, они сильно ушли в землю,– почти жалуясь, закончил рассказ брат Терса.
– Ладно, подумаем, как нам быть с пушками,– не стал обострять внимание на проколе парня. Я сам виноват, сделал всё, чтобы оси заржавели, а тащить волоком такие огромные дуры практически невозможно. Будь у меня Лайтфут, он бы бы придумал, как решить вопрос с пушками. Критические замечания в свой адрес выслушали командир арбалетчиков Мар и лучников – Сенг. Вернувшийся в комнату Шрам сидел молча, на его лице читались переживания. Парень, для первого раза неплохо справился со своими обязанностями, просто я хотел, чтобы они начали думать самостоятельно.
В дверной проем заглянул воин, показав знак рукой Шраму.
– Макс Са, пленных привели,– озвучил действия воина градоначальник.
Не говоря ни слова, я вышел, сопровождаемый командирами. Пленные представляли собой жалкое зрелище: в оборванных рубахах, босоногие, с цепями на ногах, скованные попарно. Будь я на их месте, пылал бы лютой ненавистью к своим поработителям, мечтая о дне возмездия. Именно из-за нечеловеческого отношения к рабам, случались все эти восстания в истории человечества.
– Вы понимаете язык Русов? – спросил у пленных, остановившись перед ними.
Двое пленных кивнули, а высокий крепкий молодой Дойч, ответил немного коряво:
– Немного понимать, командир.
– Как тебя зовут? – обратился к высокому пленному.
– Фрид, командир.– Немец был рослый, серо-голубые глаза смотрели без страха. Адский труд в каменоломнях и руднике его не сломал.
– Шрам, пусть с них снимут цепи, а ты, Фрид, переводи мои слова.
– Вы —храбрые воины, вы должны сражаться, а не работать, как простые люди. Я дарую вам свободу – можете вернуться в фюрлянд или остаться здесь и быть моими воинами. Вас накормят, вам дадут одежду, дадут место, где можно жить. Или возвращайтесь в фюрлянд, но там, скорее всего, Дитрих велит вас повесить. Среди вас был такой воин, его звали Илс, может, вы его знаете. Сейчас он живет в моем доме, является уважаемым человеком.
Фрид не
