нагов проявлялись по желанию, да и то лишь когда человекозмеи хотели как‑то выделиться, покрасоваться или просто прикинуться дурачками.
Успевший одеться Нарш, отбросив кончиком хвоста подкатившуюся к нему свечку, так и не вставленную в канделябр, на миг склонился в поклоне:
– С‑с‑с‑следуйте за мнойс‑с‑с, – и повел гостя по скрипучей лестнице куда‑то на второй этаж.
Вернулся он минут через десять.
– Ну что? – нетерпеливо поинтересовался Нахаш, нервно выстукивая хвостом чечетку.
– Разместил, – фыркнул его брат, подбирая с пола совершенно забытый огарок.
Наг склонился к самому уху родственника и шепотом спросил:
– Подождем до ночи, а потом?.. – И он красноречиво чиркнул пальцем себя по горлу.
Старший шарахнулся от него, как от прокаженного:
– С ума сошел?! Это тебе не гном какой‑нибудь! Дворянин, причем с островов. Его прирежешь, такой шум начнется! Тем более что он у нас уже останавливался. Еще до… начала работы.
Нахаш удивленно прищурился:
– Разве? Не помню.
– Тебя тогда не было. Ты в Гейкаре был.
Младшенький печально вздохнул:
– И что теперь? Такие деньги уйдут?
Нарш только фыркнул:
– Вот еще! Он же не местный – разберется с делами, будет уезжать, тогда и поручим его Дашену. Пусть возьмет пару‑тройку помощников и пощиплет этого темного.
– И концы в воду.
– Умеешь думать, когда хочешь!
И счастливые наги направились на кухню отмечать удачное событие.
Ружа Деметеш вышагивала по улице, волоча за руку насупленного Тима. Орчонок молча плелся за матерью, постоянно цепляясь носками ботинок за булыжники мостовой, задерживаясь возле лавок и вообще всячески показывая свою обиду. Ему ведь так хотелось того петушка на палочке! И нечего было так кричать! Подумаешь, потратил одну монетку! Так эту медянку ему дали за хорошее гадание…
Женщину занимали совершенно другие проблемы. Вокруг, в толпе, только и было разговоров что о каком‑то там убийстве в университете, но Руже было не до сплетен. День уже клонился к закату, а в кошельке как лежал один сребреник, так и остался. Не прибавилось ни монетки. А ведь надо еще накормить сына, расплатиться за комнату и отдать долги.
Орчанка зябко поежилась. Долги. О, долги – это самое страшное на сегодняшний день. Сама она и на голодный желудок как‑нибудь проживет. Тима, вероятно, пожалеет Маркита, соседка‑глейстиг, снимающая соседнюю комнатушку, и угостит горбушкой хлеба. С проживанием тоже можно разобраться – попросить хозяина‑гоблина потерпеть еще пару дней и клятвенно пообещать, что сразу же расплатится. Но вот что делать с долгами? И угораздило же ее занять денег у этого чертова нага! Убеждали ее не связываться с змеехвостыми, и что? Послушалась?
– Джальдэ! –
