знаешь?» – «Знаю, отец и мать говорили кое-что». – «Я купил у него дочь, девушку, а она оказалась… не девочка. У нас договор был…» – «Какую девочку?!» – «Асию!» Как обухом по голове он ударил меня. «Мою Асию продали! – пронеслось в моей голове. – Продал её отец, а говорил, что когда я подрасту, то именно я куплю её у него за небольшой калым…» Я сник, тронул лошадь и проехал мимо него шагом. Мне всё сразу стало безразлично. Я только слышал, как он завёл машину и поехал. А я пустил коня шагом и начал вспоминать…
Ещё десятилетней девочкой Асия приезжала к отцу в степь, и мы вместе на конях пасли стадо. Мне было тогда двенадцать лет. Мы купались в степном пруду, застланном почти ковром ряски… Она стояла у берега в окне воды и говорила: «Смотри, сколько мальков! Смотри, они трогают меня и плывут мне прямо в ладони!» А я смотрел на неё – красивую, весёлую и счастливую. Она была в лифчике матери, такая хрупкая, тонкая. И столько в ней было детской наивности и простоты, что во мне просыпался порой мужчина… Она весело и беспечно скакала на лошади или бегала, догоняя отбившихся от стада коров. Мы целый день были у стада, гоняли его, подгоняли на водопой и на лёжку возле пруда. Я сделал шалаш: полрогатины врыл, положил наклонно палку и накрыл дерюгой. И так нам было в тени шалаша прохладно и счастливо, что однажды я купил целый кулёк конфет, и мы лежали в этом шалаше, а коровы были на стойле… Я дал ей конфету… «Вкусно», – сказала она. «Дать ещё? Хочешь?» – «Да». – «Слушай, Асия, ты меня любишь?» – «Люблю», – сказала она. «А можешь ты мне это самое… Ну как муж и жена?» Она сразу поняла, что я имел в виду. «А ты дашь мне тогда целый кулёк конфет?» – спросила она. «Да, – обрадовался я, – это будет твой кулёк конфет». «А это больно?» – поинтересовалась она. «Нет, – ответил я, – только чуть-чуть». «А кулёк сразу отдашь?» – «На, бери прямо сейчас!» Она легла… Она жевала конфету, а я пытался в неё попасть… «Ой, что ты врёшь?
Мне было больно немножко», – сказала она, продолжая есть конфеты. Она была ещё дитя, да и я не был мужчиной…
«Мне чуть больно и живот тянет», – пожаловалась она.
«Это пройдёт. Пойдём купаться!» – «А ты кулёк обратно не отберёшь?» – «Нет». Она встала и побежала, я погнался за ней и увидел, что по её ноге текла кровь. Она подбежала к берегу, хотела снять сарафан, но увидела, что трусиков под ним нет, и бросилась в воду прямо в сарафане. Сарафан пузырём вздулся на ней. Я тоже кинулся в воду и купался вместе с ней, и был непомерно счастлив. А потом мы погнали коров на пастбище, а вечером – на калду. Её отец остался на ночь сторожить калду, вагончик и стадо, а мы поехали с ней домой… Утром, когда я проснулся, к нам в гости пришла мать Асии и сразу с места в карьер: «Эх, бессовестный! – и к матери моей, которая стояла с чайником: – Садись, апа, чай сейчас будем пить. Ты знаешь, что сделал твой бессовестный сын?!» «Чего он такого наделал? – с испугом посмотрела на меня мать, а я от страха, наверное, побелел. – Чего он такого сделал?» Мать Асии зашептала ей что-то на ухо». «И только-то, – протянула моя мать. – Ты что, сама маленькой не была? Ты только, апа, мужу не говори, а то он его
