момент! Баженов-младший был силен и никогда не скрывал своей силы, но чтобы так…
Я потер глаза, пытаясь собраться мыслями.
– И все-таки, Гош… Что тебе снится? Или кто? – Аркадий смотрел прямо на меня. В ушах зазвенело, а дыхание перехватило. Я снова упрямо дернул подбородком и отвел глаза. Признался еле слышно, ненавидя себя за эту слабость:
– Дракон, Аркаш, смертельно раненый дракон…
– Но… Как это возможно, Гошка?
– Это точно не мой Рубиновый. Это чужак. И знаешь, я совсем не уверен, что он не мечтает съесть меня между делом.
– Чужак… – протянул Баженов и задумчиво почесал подбородок. – Откуда здесь чужаки, Гош? И как он смог до тебя дотянуться?
– Наверное, просто кошмар…
– Наверняка, – легко согласился Аркаша, но я видел его потемневший взгляд. – Я скажу, чтобы тут навели порядок. А пока…
– Я лучше пройдусь, – оборвал я его. – Сна ни в одном глазу.
– Как знаешь.
На улице было до странного тихо. До рассвета оставалось чуть меньше часа, и город все еще спал. Над Фонтанкой потусторонней дымкой повис грязно-серый туман. Я замер на мосту, зябко поежился и поднял воротник парки, надеясь укрыться от утренней сырости. Тонкая пленка инея покрыла ограду Летнего сада, прихватила жухлую траву и лужи. С Невы подул еле заметный ветерок, прошелся по ногам, поднялся выше, откинув с моего лба влажные волосы. Я закрыл глаза и попытался сделать глубокий вдох. Ребра загудели, а легкие будто налились свинцом. Больно… Как же больно!
– Черт! Черт! Черт…
Я упал животом на влажный темный гранит и уставился в бездонную пустоту реки, надеясь найти в ней избавление. Или ответ…
На мгновение показалось, что оттуда, из черной глубины, на меня смотрит Рубиновый. Смотрит с немым укором. Будто осуждает за слабость… Я стиснул кулаки, и кожу на предплечьях кольнуло… Позвал… Все еще надеясь…
А вдруг…
Но нет…
Дракон не отозвался. Спину, вместо привычного ласкового касания огня, резануло льдом. Я зашипел, изо всех сил цепляясь руками за гранит, и открыл глаза.
Наваждение? Галлюцинации?
Нет, не похоже…
Девчонка сидела на той стороне Фонтанки. Прямо на ограде, свесив ноги вниз. Худенькая, мелкая, в бесформенной темной куртке и тяжелых ботинках. Если бы не длинные светлые, почти что белые волосы, я бы принял ее за мальчишку.
На меня она не смотрела, но что-то было в ней не так. Вдруг стало стыдно за собственную слабость. За то, что распустился. Позволил жалости к себе захватить мой разум. Девчонка перевела в сторону немного расфокусированный взгляд и нахмурила белобрысые брови. Повела плечами, как будто пыталась скинуть обнимающие ее невидимые руки, и уставилась на меня. Я с трудом удержался от того, чтобы окликнуть ее. Позвать! Показать, что я здесь! Что я вижу! Щеки стыдливо, совсем не по возрасту, полыхнули огнем.
Решение
