по сторонам. – Давно я в люксе не катался.
– Давно… – усмехнулся Олуш. – Скажи лучше «никогда».
– Это с твоей рожей тебе светит только «никогда». Я же до Платоса посещал довольно цивильные места и перемещался исключительно на флаерах представительского класса, – парировал Коннор.
– Заливай больше, рыжий урод, – густо заржал Олуш.
– Закройте свои лживые рты оба, – строго потребовал Ханжа – последний из нашей пятерки. Пухлый мужик лет сорока с круглым лоснящимся лицом, редкими тонкими волосами и чуть обвисшими щеками. Он был вечно всем недоволен, всегда всех критиковал и приструнивал, за что и получил свое прозвище, а еще неоднократно получал по морде, когда пытался поучать не тех, кого следовало.
– О, смотрите-ка, задница бегемота заговорила, – захихикал Лис.
Ханжа открыл рот, чтобы что-то ответить, но наш надзиратель, вошедший в салон флаера последним, вежливо, но убедительно попросил всех заткнуться.
Дверь с тихим шорохом встала на место, и флаер быстро поднялся в воздух. Когда аппарат набрал высоту, я прильнул к окну. Вершины небоскребов, что еще недавно, казалось, упирались прямо в облака, оказались теперь на уровне глаз. А на некоторых зданиях даже можно было разглядеть крыши. Интересное зрелище – эти крыши. Почти на всех из них располагались стоянки флаеров или минипарки с густой растительностью и бассейнами. Кое-где были видны точки людей, но в основном все мельтешение создавали рои больших и малых флаеров.
Мы резво промчались мимо движущихся потоков и влились в одну из многочисленных транспортных артерий.
Глядя на блестящие вытянутые корпуса мимо пролетающих с тихим гулом флаеров я погрузился в свои унылые мысли. Как и восемь лет назад, моя жизнь сейчас кардинально изменилась. Кларисса была последней ниточкой, связывающей меня с прошлым, но теперь и она оборвалась. Я потерял все.
Удивительно, но я больше не злился на нее. Поначалу, конечно, меня разрывало от ощущения предательства и беспомощности, но потом в какой-то момент я осознал истину. А истина заключалась в том, что я… умер. Да-да, умер. Формально мое тело и сознание, разумеется, были целы, но вот что касается той эфемерной субстанции, которую называют душой… она ушла в небытие.
Я умер и родился заново. Теперь я человек без прошлого и без воспоминаний.
Во всяком случае, я заставил себя в это поверить. Вышло не совсем убедительно, потому что Кларисса или события с ее участием мне снились почти каждый день, но я гнал мысли о ней куда подальше. И старался занять свой разум иными вещами, хотя это получалось не всегда, а вернее, почти никогда. Но я старался. И боролся с собой ежемоментно.
Нас слегка тряхнуло, потом флаер чуть накренило влево, но через пару секунд положение выровнялось.
– Сколько нам еще осталось лететь? – спросил Ханжа дрогнувшим голосом спустя четверть минуты или около того, и я непроизвольно
