без спешки прошёл в штаб. Как ни удивительно, все бумаги у писарей уже лежали готовые. Я их подписывал, когда в комнату вошёл бледный Тимофей. Я на него вопросительно посмотрел, но он сделал жест, мол, продолжай.
Вместе вышли в коридор, и Тимоша ускорился, я в темпе пошёл за ним.
– Позвонили из пехотной дивизии начальнику, ты ещё пистолетом ему тыкал, – отрывисто говорил он на бегу. – Вернулась группа. Авдей там остался, а Мухаммеда принесли. Хочет что-то тебе сказать, но нужно спешить. Зря бы не просил.
На парковке у входа Тимофей сел на правое сиденье джипа, я за руль. С места стартую. С заднего сиденья поднялся солдатик с заспанным лицом и воскликнул:
– Ты кто?! Куда?!
– Спи дальше, – рыкнул я, обернувшись к нему.
Водитель рухнул обратно. Тимофей подсказывал дорогу, заранее указывая повороты. А нормально фронт ушёл на запад за месяц, я и не помнил этой местности. Тимоха держался двумя руками за торпеду, подсказывал и старался не выпасть на ходу, с учётом поворотов ехали на двух колёсах. В среднем на трёх.
Я честно не думал, что хочет сказать Мухаммед. Просто хотел его увидеть ещё живого, и теплилась искорка надежды ему помочь. Приехали и юзом встали у лазарета. Когда выпрыгивал, взглянул всё-таки на водителя. Он не выпал, только спал уже на полу.
Влетели в большой дом. Тимофей сказал женщине у входа:
– Где раненый разведчик? Недавно его принесли!
– Так в общей он пока, – сказала она, показав пальцем. – Тама…
Мы быстрым шагом направились к указанным дверям. Тётка подорвалась за нами с криком:
– А халаты?!
Вошли в большую комнату, плотно заставленную койками с ранеными. Все стонали или бредили, но Мухаммеда я сразу почувствовал и подошёл на ватных ногах. Другой человек его бы не узнал, лицо – месиво засыхающей крови. До подбородка простыня в бурых пятнах.
Я ощутил океан боли и понял, что ему уже всё равно. В нём остался только рысий транс и зазубренные слова. Фактически передо мной изуродованное, жутко страдающее передающее устройство. Жизни практически не осталось…
Мухаммед неожиданно захрипел:
– Ленточку уже переходили… из миномёта… рядом… Авдей раньше…остался прикрывать… счастливчик…
Мне на плечи накинули сзади халат. Мухаммед злобно зашипел:
– Прогони её!
Я оглянулся, добрая женщина сама вышла из палаты.
– Запомни, Тёма… это рысье… долго не пускать смерть… терпеть… если надо, – пробулькал Мухаммед, и на его почерневших губах показалась кровавая пена. – Это долг… я пытался… и ты меня слушаешь…
Он со свистом вздохнул несколько раз, алые пузыри из его рта надувались и лопались. Мухаммед через силу продолжил:
– Терентия нет… он приказал… налить в бачок… твой папка… не стал рысью… считал пережитком… хотел
