вокруг Семьи. Чтобы поменьше было хлопот в решающую ночь. Приближалась, приближалась та ночь!
А они жили обычной жизнью и продолжали свои дневники. Он: «20 мая. В одиннадцать часов у нас была отслужена обедница. Алексей присутствовал, лежа в кровати. Погода стояла великолепная, жаркая… Несносно сидеть так, взаперти, и не быть в состоянии выйти в сад, когда хочется, и провести хороший вечер на воздухе. Тюремный режим!»
Она: «23 мая (5 июня), среда. Встали в 6.30, но сейчас – 8.30 по часам (в этот день перевели часы на новое время. – Э.Р.). Великолепная погода. Бэби не спал – у него боли в ноге, возможно, потому, что ее трогал во время осмотра Владимир Николаевич (доктор Деревенко. – Э.Р.). Евгений Сергеевич (Боткин. – Э.Р.) возил его перед этим в течение часа в моем кресле-каталке. Я сидела вместе с ним на солнце. Когда он вернулся обратно в кровать, боли усилились, должно быть, от переодевания и катания на прогулке. Ланч принесли только в три часа, и сейчас они продолжают наращивать забор перед нашими окнами. Так что еле видны даже верхушки деревьев за забором…»
Итак, «сейчас они продолжают наращивать забор перед нашими окнами…». Уже к чему-то готовятся, но к чему?
И в это время Николай слег. От постоянного сидения в комнатах. Он любил прогулки не только потому, что любил ходить, – у него был наследственный геморрой, и наступило обострение.
Он: «24 мая. Весь день страдал болями от гем[орроидальных] шишек, поэтому ложился на кровать, потому что удобнее прикладывать компрессы. Аликс с Алексеем пробыли полчаса на воздухе, а мы после них час. Погода стояла чудная».
Она: «25 мая (4 июня), пятница. Прекрасная погода. Н. (Николай) оставался весь день в постели, так как с трудом спал ночью из-за болей. П…а (эти две буквы скрывают русское слово „попа“, которое она, скромно сокращая, вставляет в английский текст. – Э.Р.) лучше, когда он лежит тихо… Владимир Николаевич сегодня опять не пришел…»
Доктора Деревенко перестают пускать к Алексею.
Он: «27 мая. Наконец встал и покинул койку, день был летний, гуляли в две очереди. Зелень очень хорошая и сочная, запах приятный…»
И опять Николай чувствует: что-то происходит, что-то случится вот-вот!
«28 мая… Внешние отношения за последнее время изменились… Тюремщики стараются не говорить с нами, как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога и опасения чего-то у них! Непонятно!»
Но за пределами Ипатьевского дома все было понятно. В середине мая подняли восстание против большевиков его бывшие военнопленные – Чехословацкий корпус. К чехословакам примкнули казачьи части. Пал Челябинск. Теперь чехословаки двигались к столице Красного Урала.
В городе их ждали. Именно 28 мая (10 июня по новому стилю) произошли зловещие беспорядки. Накануне, 9 июня, прапорщик Ардатов со своим отрядом перешел к белым. Теперь главной опорой Уралсовета в городе остался отряд верх-исетских рабочих во главе с комиссаром Петром Ермаковым. И вот огромная толпа, выкрикивающая антибольшевистские лозунги, собралась на Успенской
